Стефан чувствует, как солнце нагрело стенку вагончика. Он прижимает к ней ладони. Артур сейчас меньше Стефана: он сидит, но раз в пять объемистей. Лысина загорела, локончики у висков серебрятся на солнце.
— Гаральд, твой дружок, глупое дело затеял: от детей вопросик задал и записочку насчет бетона. У нас раньше так говорили: «Тоже мне, китайский император!»
— А что с ним было? — спрашивает Стефан.
— Ничего, — говорит Артур. — Ступай домой!
— Что с этим китайским императором было?
— Китайский император был. А теперь — оставь меня в покое. Иди домой! — Артур закрыл глаза, трет себе затылок, вытирает рот — должно быть, снова вздремнуть собрался. Головой прислонился к теплой стенке. Минуты две так посидел и снова открыл глаза.
Стефан все еще стоит, спрашивает:
— Гаральду влетит, да?
— Переживет. Ему как с гуся вода.
— А если правда у него будут неприятности?
— Значит, будут, — говорит Артур, вытащил платок из кармана и приладил к лысине. — Печет больно. Работа у меня стоит! Один я. Вот оно как с такими затеями получается! — Он уже снова закрыл глаза и прислонился к стенке вагончика.
А если правда у Гаральда будут неприятности? Переживет, сказал Артур. Как с гуся вода. А чего ж хорошего, когда неприятности? Никого они не радуют. И каноист не обрадуется…
Стефан ждет у забора. Прилег на травку. Она теплая, и Стефану вспоминается прибрежный луг на Старом Одере. У бабушки. В воскресенье он ее увидит. Почему завтра еще не воскресенье! Он лежит на траве и ждет каноиста.
Тревога его растет. Гаральд друг, каноист! Там в стройуправлении из него веревки вьют, как Артур говорит. Пожелтел весь, наверное. Он же написал объявление! От имени детей написал. Когда ж он вернется? Почему так долго не идет?!
Встал Стефан. Земля еще не прогрелась как следует. Полежишь на ней — живот холодит. Стефан все дальше отходит от забора и все ближе подходит к своему дому. А когда совсем подошел — еще раз оглядывается: нет, не видно каноиста! Стефан заходит в подъезд, поднимается на лифте и вот уже стоит в своей комнате. Как же помочь каноисту?
На столе лежит рисунок — Стефан нарисовал на уроке Бази. Вон он между старыми газетами и журналами. Из-за них мама-Сусанна всегда сердится, когда убирает. Больше всего здесь «Троммель» и «Мозаик». И вырезанных картинок.
А пруд на рисунке похож на большое яйцо. Лебедь, которого Бази нарисовал, — очень хорошенький, а лебеди Стефана похожи на рыболовные крючки… Медвежата на песке — это детишки. Видна красная шапочка Сабины. Бегемота — нет. Бегемот поздней появился, Лариса его предложила. Теперь-то он никому не нужен. Совсем другая будет детская площадка…
А рисунок и подавно никому не нужен! Нет? Нужен! Каноисту нужен! У Стефана идея. И он сразу же принимается за работу. Подбирает краски для букв. Какую же из красных выбрать? Хорошо бы поярче. И Стефан пишет: «Не хотим бетона! Вот какую мы хотим детскую площадку!
За Гаральда — Стефан Кольбе. 6-й класс «Б».
Буквы большие, жирные — красным фломастером написаны. Бази его научил так буквы писать.
А теперь — вниз! К доске объявлений.
Стефан вскочил, спешит, и вдруг слышит — дверь! Кто-то поворачивает ключ. Шаги! Тяжело кто-то дышит, будто по лестнице поднимался. Герман!
— Ох уж этот наш лифт! — говорит он в прихожей.
Стефан затих. Рисунок! Не надо Герману показывать! Скорей газету на него! Герман уже в дверях. Заглядывает в комнату Стефана.
— Что это тихо у нас так? Я думал, тебя дома нет.
— Дома я, как видишь.
— И радио не включено, — говорит Герман.
— Неохота было. — Стефан совсем забыл про радио. Только о своей идее и думает.
Герман входит. Сказать что-то хочет. Это сразу заметно по тому, как он осторожно садится. Койка низка для его длинных ног. Стефан ждет. Смотрит на отца. Джинсы на нем почти такие же настоящие, как у каноиста, только нет заплат. А что, если отец сейчас прямо оттуда? Может, он тоже там был, где каноист? В стройуправлении?
— Ты что — собрался куда? — спрашивает Герман.
Хотел идти. Теперь вот не хочет. Отец говорит:
— Ты объявление читал? Твой приятель его сочинил. Землеройка с вороньим гнездом на голове. Скажи, что это за тип?
— Не землеройка он.
— Так, дружок твой, значит. Ладно. Я хотел бы узнать, что это за человек?
— Дружок как дружок.
— Оставим дружка в стороне. Ты попробуй издали на него посмотреть. Что́ он за человек?
Стефан хмурится. Быть может, он думает? Нет. Он не понял вопроса.