Жильцов зовут Франке. Звонок как маленький колокольчик. Открывает дяденька в синей майке и трусах. Грудь вся заросла.
— Чего вам? — спрашивает.
— Макулатуру, вторсырье, — говорит Стефан. — Бутылки.
Аня все еще стоит на балконе и через стеклянную дверь смотрит на дядьку. Он кричит, обернувшись в квартиру:
— Тусси, выйди на минутку! — А Стефану говорит: — Подождите. — И ретируется: девочка за стеклом смутила его.
Выходит Тусси, должно быть жена, и вместе с ней волна дикой музыки. Тусси приветливая и довольно хорошенькая. Она в легком утреннем халатике — а ведь уже около часа дня!
— Вам повезло, — говорит она. — У нас вчера был прием.
Снова показывается муж — руки заняты бутылками. Он держит их как кегли. А Тусси приносит еще несколько в пластмассовой корзине:
— Может быть, и он вам пригодится?
— Спасибо, — говорит Стефан, — пригодится.
Аня уже покинула балкон. Как только увидела хорошенькую хозяйку, сразу пришла. Вместе со Стефаном они переносят богатый улов к лифту.
— Правда повезло, — говорит Стефан. — С музыкой!
Следующую дверь никто не открывает.
Следующую после следующей открывает молодая женщина. Строгая прическа на пробор, в джинсах и пушистом пуловере. Очки. Внимательный взгляд.
— Алло? — говорит она, и Стефан повторяет свою песенку. Прижав ладони к вискам, женщина говорит: — Да, да, у меня есть, — и вытаскивает из стенного шкафа огромное количество старых бумаг, журналов. Всё уже связано. С самого верху журнал мод. Может быть, и все остальные тоже моды?
Не успела женщина закрыть дверь, как Аня набрасывается на журналы. Но Стефан удерживает ее:
— Давай кончим здесь. Потом насмотришься. Внизу.
— Только этот один.
— Сначала к лифту поднесем.
Около лифта образовался уже маленький склад. Неплохо для начала! Но как это все переправить вниз? Стефан говорит:
— Ты пока свои «моды» почитай, а я скоренько обойду оставшиеся квартиры. Потом мы заблокируем лифт, спокойно погрузимся и свезем вниз.
— Как хочешь, — соглашается Аня, а Стефан уже звонит в следующую квартиру. Аня пытается развязать пачку модных журналов.
Узел очень крепкий, шнурок запутался, но у Ани руки сильные, пальцы проворные, и она, распутывая и развязывая, разглядывает обложку: манекенщицу с зазывным взглядом, губы бледные, щеки фиолетовые.
Аня так углубилась, что ничего не видит и не слышит вокруг. Подходит лифт, открывается дверь, снова закрывается. Вышел человек и остановился рядом с Аней, как будто он специально ради нее поднялся на 20-й этаж.
Это не кто иной, как комендант Бремер!
Аня все еще не замечает его, зато Стефан сразу заметил. Он оставил квартиру, куда только что звонил, и приближается к лифту с южного конца площадки.
— Нравится? — спрашивает Бремер.
Аня вздрагивает, поднимает голову, смахивает со лба прядь, и при этом она совсем не приветлива: во-первых, она испугалась и, во-вторых, ей же помешали!
— Какая красивая дама! — говорит Бремер и даже улыбается.
Но Аня не отвечает на его улыбку. Комендант Бремер ведь не для того поднялся сюда, чтобы сказать это Ане. Аня смотрит на приближающегося Стефана. Позади него, на южном конце площадки, открывается дверь, как раз та, в которую Стефан только что звонил. Из нее высовывается голова. Канадка! Этого еще не хватало!
Однако ничего не происходит. Стефан кричит:
— Макулатура, маэстро? Бутылки? Вторсырье?
Голова исчезает. Дверь громко захлопывается. Злится человек! Стефан все еще смотрит в ту сторону, а комендант Бремер уже, оказывается, подсчитал все собранные бутылки и спрашивает:
— Из мусоросборника вы тоже забрали?
— Забрали.
— Мои, значит.
Что он сказал?
— Бутылки и макулатура из мусоросборника — это все мое! — говорит еще раз Бремер.
Стефан молчит. Аня завязывает стопки журналов. Смотрит неприязненно.
— Мы же их собрали, — говорит она.
— Вы их достали из мусоросборника.
— Это одно и то же.
— Собрал их я. В мусоросборнике они были приготовлены для отправки в магазин.
— Кто же это мог знать? — говорит Аня.
— Вот теперь вы знаете. И наперед будете знать: в мусоросборник вход воспрещен. Там распоряжаюсь я.
— Вы распоряжаетесь?
— Я слежу там за чистотой. А вы как думали?
— При чем тут бутылки? — говорит Стефан.
— Никак, ты тронулся, парень! — говорит Бремер. — Совсем не понимаешь меня.