– Что-что? – переспросила Фиби.
– Я спрашиваю, когда же у нас будет готов ужин? – повторил он.
Девушка была настолько потрясена, что даже не смогла рассердиться. С подчеркнутым спокойствием и выдержкой она ответила:
– Боюсь, я вас не понимаю. Почему вы решили, что я собираюсь сегодня вечером готовить для вас ужин?
– Но это вы решили, что можете найти себе место на этом острове, жить и работать, подобно остальным его обитателям.
Девушка только развела руками.
– Считаю, мой труд сегодня подтвердил это.
– Я не отрицаю, что вы вкалывали сегодня в этом рыбном цеху! – воскликнул Алекс. – Но с чего вы взяли, что работа ваша закончилась тогда, когда последний ящик был пересыпан льдом?
– Потому что рабочий день закончился!
– Вы что, и впрямь полагаете, что Элис и Мэри сейчас сидят дома, попивая шерри и закусывают монпансье? Для вас, быть может, все это игра, а для них – реальная суровая жизнь.
– А, теперь я, кажется, поняла. Моя подруга Сьюзи предостерегала меня насчет таких мужчин, как вы. Я должна была прислушаться к ее словам.
– Мужчин, как я?
– Да, таких мужчин, которые считают себя лучше, лишь потому, что родились на свет мужчинами. Мужчин, которые порабощают женщин, заставляя выполнять их свои прихоти.
– Леди, я вас ни к чему не принуждаю. Вы сами хороши…
– Что вы хотите этим сказать?
– Да вы носитесь здесь, как угорелая. Никто вас не просил что-то доказывать местным жителям. И поверьте мне, никто не собирается прощать вашего отца лишь потому, что вы оказались хорошей женщиной.
Глаза Фиби округлились от изумления.
– Мне просто надоело сидеть без дела на крыльце и молиться об освобождении…
Она выдержала паузу.
– Итак, вы считаете, что я оказалась хорошей?
– Неужели я сказал такое?
– Похоже, именно это вы и сказали.
В ответ Алекс лишь пожал печами, подрегулировал пламя в керосиновой лампе и продолжил работу. Контраст очков в золотой оправе с обветренным лицом этого дикаря неизвестно почему вызвал в душе Фиби какие-то нежные чувства. Бросив на Хосмена исполненный презрения взгляд, она наконец-то поняла, что от нее и впрямь не очень хорошо пахнет. Она мечтала сейчас содрать с себя заскорузлую одежду, нырнуть в ледяное озеро и больше никогда не всплывать. Быть может, там, в водных глубинах находится совершенно другой мир, тайная страна, где люди искренне заботятся друг о друге, где…
– Да вы на ногах не стоите, принцесса, – прервал ее размышления голос Алекса.
Девушка попыталась справиться с наваливавшейся дремотой.
– Я чувствую себя прекрасно, – парировала она. – Просто горю желанием переодеться во что-нибудь чистое.
– Жду, не дождусь.
Ничего не сказав, Фиби прошла в свою спальню и едва не споткнулась о цинковую ванну, стоявшую у печки. Из ванны поднимались клубы пара, и на мгновение девушка закрыла глаза, вдыхая пар, поднимавшийся от горячей воды. Раздевшись, она с наслаждением погрузилась в небольшую ванну, похожую на ту, которая была на «Лаки». Взяв в руки кусок мыла, девушка приступила к блаженной процедуре, напевая какую-то незамысловатую песенку.
Уже когда вода начала остывать, Фиби внезапно подумала: «А ведь это Хосмен приготовил мне ванну. Опять. И, черт побери, мне ведь опять придется его за это благодарить».
Она умылась, избавившись от неприятного запаха рыбы, выстирала одежду и вывесила ее сушиться.
– Так когда же у нас будет ужин?
«Ну, конечно же, – подумала девушка, а в животе у нее заурчало от голода. – И как это у него хватало совести требовать ужина от женщины, которая еле стоит на ногах после тяжелого рабочего дня?! Сейчас я ему устрою ужин!»
Алекс старался не замечать того, как тихо стало в соседней комнате.
– Вы там случайно в ванне не утонули? – в конце концов не выдержал он.
Ответа не последовало.
– Принцесса? Тишина.
– Мисс Кью?
Он снял очки и встал из-за стола.
– Фиби?
Впервые Алекс назвал ее по имени. Когда он вновь не услышал ответа, Алекс подошел к дверям комнаты и тихонько постучался и, немного подождав, приоткрыл дверь. В вечернем сумраке Хосмен поначалу не разглядел своей бывшей заложницы. Но потом он понял, что ворох тряпок и полотенец на кровати – спящая глубоким сном Фиби Кью.
Это зрелище потрясло Алекса до глубины души. Будучи все время начеку, девушка держалась от него на расстоянии, что вполне устраивало обоих. И вот теперь она здесь, живет в его доме, спит в кровати Кристиана, и он ума не может приложить, что же с ней теперь делать. Если верить Чарльзу Дарвину, эта девушка принадлежит к совершенно иному виду. И было бы противоестественно для нее бороться за жизнь в этом забытом Богом уголке планеты. И тем не менее именно так она и собиралась поступить. Быть может, ей просто стало скучно или же было необходимо любой ценой позабыть о том, как поступил с ней этот выродок, родной отец. Но как только остров ей как следует наскучит, мисс Кью с большим удовольствием отправится к папочке. И если б старый сукин сын понимал свою выгоду, он бы встретил дочь с распростертыми объятиями, не задавая ей глупых вопросов.
Еще одно полено полетело в печь, и из заслонки вырвался сноп огненных искр. Света на какое-то время в комнате стало больше, и Алекс успел разглядеть, что Фиби выстирала свою одежду.
Девушка вздохнула во сне и подогнула колени.
Хосмен решил не смотреть на нее, но все-таки не удержался. Конечно же, она была без одежды. Алекс видел ее округлое голое плечо, кожа казалась такой нежной. Маленькая изящная ножка выглядывала из-под покрывала. Прежде Алекс никогда не задумывался о женских ножках, но, залюбовавшись ногами Фиби, твердо решил, что многое упустил в этой жизни. Больше всего его потрясли нежные розовые пятки, совсем как у ребенка, и… покрытые розовым лаком ногти.
Молча глядя на спящую девушку, Хосмен вновь напомнил себе, что она – дочь Филиппа Кью. Ее растили, словно парниковую розу – хрупкую, прекрасную недотрогу, предназначенную лишь для того, чтобы на нее любовались. И тем не менее его, Алекса, почему-то неудержимо влекло к Фиби. «Ерунда, – резко оборвал он себя. – Похоже, пора уже посетить Сторм Бей, где знакомая вдовушка всегда готова разделить со мной пару ночей». Но Алекс должен был признать, что вдовушка ему бы уже не помогла, как и шлюхи из салуна в Литтлнесте, которые были особенно приветливы зимой. Нет, его нынешние желания сконцентрировались на одной женщине, прежде столь ненавистной ему Фиби Кью.