— Я убежала потому, что поняла: предаваясь любви, мы не любили друг друга. Почувствовала себя униженной.
— В этом недоразумении виноват твой покорный слуга, — покаялся Стэн. — Я так долго внушал себе, мучаясь от глупой ревности, что ты бессовестная авантюристка. Вот и заразил этой бредовой мыслью и тебя. — В душе Моники затеплилась надежда.
— Что же тебя заставило изменить свое мнение?
— Один твой отчаянный поступок: ты бросилась в погоню за Джеральдом, не думая о себе.
— Любой человек так бы поступил.
— Но Элси, например, не способна на самоотверженный шаг. А ты даже не колебалась, рискуя жизнью. А вчера ночью, когда Фил предложил тебе издать твою книгу, ты отказалась и отправила его к Памеле с поджатым хвостом.
Моника неодобрительно хмыкнула.
— Так ты все слышал?
— Каждое слово, хотя ты из гордости опять солгала мне, сказав, что обдумываешь его проект.
— И не собиралась, — возразила она.
— Почему же ты не сказала мне правду?
— Потому что боялась выдать свои истинные чувства.
Стэн остановил двигатель, подошел к Монике и, взяв за руку, усадил рядом со своим местом у штурвала. Близость Кэмпа опьяняла, ее сердце билось с неимоверной частотой, дыхание перехватывало.
— Не пойму, почему же ты боялась признания?
— Боялась, что ты не любишь меня. — Она закрыла лицо руками. — Думала, что твое сердце все еще принадлежит Лил.
Лицо Стэна исказилось, как от острой боли.
— Лил, еще задолго до своей смерти убила во мне даже подобие чувства. Нас сблизила недолгая страсть, вспыхнувшая на Филиппинах. Она забеременела Джеральдом, поэтому мы поженились, и я привез ее на остров.
— Что же произошло потом? — взволнованно спросила Моника.
— Сначала ей все нравилось — моя работа, мое общество. Но она скучала без развлечений. Когда я уезжал, Лил жила по-своему. Она привыкла, чтобы вокруг нее была толпа поклонников, желательно молодых.
— И ты думал, что я сделана из того же теста, да?
— Когда я увидел тебя с Филом, не сомневался, что ты — соблазнительница. А твоя восторженная любовь к природе могла оказаться обманчивой, как и у Лил. Я все ждал, когда ты снимешь маску, но ты скрывала свое истинное лицо до последнего.
— Ты ожидал иного, — еле промолвила Моника. Голос у нее срывался от нежности. — О, Стэн!
Теперь ей многое стало понятно. Легкомыслие Лил, ее неспособность быть преданной женой разочаровали Кэмпа. Он разуверился в искренней женской любви, стал мнительным, циничным. Неудивительно, что так неприязненно воспринял ее, по сути, деловые отношения с Филом, выглядевшие как пошлый флирт. Они болезненно напоминали Стэну о вероломстве Лил.
— Ас Элси Лэмберт? Какая роль отводилась ей?
— Ты видела, как я входил к ней в каюту? — Моника кивнула. — Мне показалось, я заметил тебя на палубе, но ты мгновенно исчезла. Если бы ты хоть на секунду задержалась, то заметила бы: я тотчас вышел из каюты Элси. Возможно, я грешен, но оголтелым ловеласом никогда не был.
— Вряд ли я с тобой во всем соглашусь, но продолжай свою исповедь.
— Элси понадобился один чемодан из тех, которые она поставила ко мне. Я принес ей этот чемодан и увидел настоящий стриптиз: манекенщица разлеглась на постели, в эффектной позе, голышом.
— И что ты сделал, увидев обнаженную девицу?
Стен усмехнулся
— Я мог бы заставить тебя страдать так, как страдал сам, думая, что ты влюблена в Фила, но удержался от падения. Я поступил так, как поступил бы на моем месте любой джентльмен, — пожелал ей спокойной ночи и удалился.
— Она, должно быть, зашлась от бешенства.
— Шипела как разъяренная кошка, — пошутил Стэн. — Не верила, что я оказался равнодушным к ее женским чарам. Хотя и знала о нашей с тобой «помолвке».
Моника помрачнела.
— Фальшивой помолвке, Стэн!
— «Помолвка» оказалась даже более естественной, чем я мог вообразить. Во всяком случае, я почувствовал себя нареченным женихом, и мне хотелось убить Фила Крамера, когда видел тебя вместе с ним.
— Мы с Филом не были любовниками. Он только несколько ночей провел в Медицинском центре, наблюдая за нашей работой, вот и все.
_ Что лишний раз доказывает мою правоту — он просто отпетый дурак, — проворчал Стэн.
— Ты уж выбери что-нибудь одно: любовник или дурак? — поддразнила Моника; к ней вернулась жизнерадостность и чувство юмора.
Стэн бросил на нее взгляд, исполненный страсти.
— Пока не надену обручальное кольцо на твой палец и не сделаю тебе ребенка, вполне возможно, я еще сведу счеты с любителем ночных исследований.