Входит Ж о р а, за ним остальные, помятые, невыспавшиеся.
Ж о р а. Ты, Асан, эгоистик. Завладел Кэтрин и думаешь, так тебе это и пройдет? Нет, дорогой мой, с тебя за индивидуализм ящик шампанского и полдюжины коньяку!
А с а н. За чем дело стало? Это все есть в багажнике. Принесите, ребята.
К о л я и В а с я уходят.
Ж о р а. Итак, пир продолжается! Девочки приводят стол в порядок. Кэтрин, надеюсь, поможет им? (Пристально смотрит на Катю. Обращается к Асану.) А ты знаешь, мне она вполне подходит.
А с а н (обнимая Катю). Мне тоже.
Ж о р а. Да-да, но это не имеет значения.
К о л я и В а с я проносят через веранду в соседнюю комнату ящик с вином.
К о л я. Коньяк-то, оказывается, самый высший — «КВ»!
Ж о р а. Ого, Коля уже стал разбираться в марках коньяка. Это говорит о том, что из него выйдет хороший комиссионщик. Ну, пошли за стол.
Все, один за другим, уходят в соседнюю комнату. Замыкает шествие А с а н. Перед ним покорно идет К а т я.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сорок девятая квартира. В столовой Т о л и к и К а т я. Вечер.
К а т я. Дай сигарету.
Т о л и к. Чего это ты стала курить? (Протягивает пачку.)
К а т я. По маминой характеристике, я теперь взрослая. Значит, могу делать то, что хочу. (Закуривает.)
Т о л и к. Соня узнает — задаст тебе.
К а т я. Соня — как странно звучит мамино имя… Но я была бы рада, если бы она наказала меня.
Т о л и к. Чего ж тут радостного?
К а т я. Значит, заметила меня. Все же я ее дочь.
Т о л и к. А, ты вот про что… А чего ты, верно, стала как-то не так жить, домой не приходишь, где-то пропадаешь по ночам?
К а т я. А тебе-то что? Хочу и пропадаю.
Т о л и к. Это, конечно, твое дело, но не советовал бы. Погубить себя можешь.
К а т я. Ой, какая отеческая забота! Прямо потрясно. (Подошла к Толику, пристально посмотрела на него.) Скажи мне, за что ты полюбил мою маму? Ведь ей под сорок, а тебе всего тридцать.
Т о л и к. А вот это уж не твое дело.
К а т я. Как это не мое, если она моя мама? Так за что же ты полюбил ее?
Т о л и к. Значит, есть за что, и тебе об этом знать необязательно.
К а т я. Коли так, пусть так. Только тоже не советовала бы, погубить себя можешь.
Т о л и к. С чего это я себя погублю?
К а т я. Пить стал много. Конечно, в серванте всего хватает, к тому же холодильник набит всякой всячиной. Бар завели. Трудно удержаться от соблазна, верно?
Т о л и к. Я много не пью. Так, для настроя. А вот ты чего-то изменилась. Была такая девочка, а тут не того…
К а т я. А тебе нечего на меня глаза пялить. Соня узнает — задаст тебе. (Подошла к зеркалу.) Не ври-ка, ничуть не изменилась.
Т о л и к. Смотря на чей взгляд. Я так очень примечаю. Вон и подглазины.
К а т я. Ну и примечай, плевать мне! Но ты так и не ответил, за что же ты полюбил мою маму?
Т о л и к. О таких делах не спрашивают.
К а т я. Ой-ля-ля! Почему же это? Вот если меня спросят, за что я полюбила одного парня, так я отвечу.
Т о л и к. А за что ты полюбила его?
К а т я. Да нет, я так, к примеру. Но если полюблю, то не постесняюсь сказать. Так за что ты полюбил мою маму?
Т о л и к. Вот пристала. Ну, полюбил и полюбил. Веселая она, добрая.
К а т я. Да? Вот не знала. Сколько помню ее, никогда не была она веселой. Доброй? Тоже не знаю. Вот папа добрый.
Т о л и к. Может, и добрый, да скучный. К тому же старик, а она молодая.
К а т я. Тогда и тебе, должно быть, невесело с моей мамой. Она же против тебя старая.
Т о л и к. Ох, и язык у тебя!..
К а т я. А чего, я правду сказала.
Т о л и к. Правду. А она мне не нужна, твоя правда. На ней не поедешь и в комиссионку не сдашь.
К а т я. Не уходи в сторону. Значит, ты полюбил мою маму за то, что она веселая и добрая. Интересно, в чем же заключается для тебя ее доброта?
Т о л и к. Слушай, хватит! Я ведь тоже, понимаешь, могу.
К а т я (нервно смеется). Тогда в чем же дело? Моги. Только мне очень хочется узнать, — ну, интересно, понимаешь, — что мама для тебя сделала доброго? По большому счету?
Т о л и к. Хватит, говорю!
К а т я. Ну ладно, с добротой покончили. А как насчет веселья? Она что, танцует перед тобой, песни поет?
Т о л и к. А что? И пела, и танцевала. Она знаешь какая заводная в компании! Как начнет плясать, да руками выбрасывать, да плечами трясти. (Начинает выделывать перед Катей разные па. Это должно быть смешно, но Катя только презрительно усмехается.)