С о ф ь я Д м и т р и е в н а (настороженно). Слушаю. В чем дело?
С т а р у х а (садится, предварительно смахнув подолом юбки невидимую пыль). А дело в том, моя хорошая, что тревожит меня твоя дочка. Я ведь ее с эстольких лет знаю. (Показывает на полметра от пола.)
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Чем же тебя она тревожит?
С т а р у х а. А тем же, чем и тебя. Ну-ко, до милиции дело дошло. Куда такое годится? Курить стала, по ночам бродяжит.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Я уже говорила с ней, ругала.
С т а р у х а. А, что проку ругать. Ныне ругать не помогает. Да и не так виноватая она. Тяжко ей из-за вас, родителев. Вот и надломилась. А тут ты еще нового привела…
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. А тебе-то какое дело?
С т а р у х а. А я еще вначале сказала, чтоб ты не серчала, что я не в свое дело лезу. Ты слухай, не серчай, я дело говорю. Так вот, руганью тут не поможешь. Она, как бы тебе ловчее сказать, запрограммирована на другое. Ей надо чистое слово, которое от бога идет. Таким словом владеет Проповедник. Молодой еще, а уже многих на путь истинный наставил.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Ну так что?
С т а р у х а. А то, что когда Проповедник будет с ней встречаться, не вздумай заподозрить его в плотском грехе. Он чужд всему мирскому. И только одного жаждет: принести успокоение заблудшей овце.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Это дочери, что ли, моей?
С т а р у х а. Ей самой, ей самой. Душу-то забыли сегодня. А она есть, и у многих томится. Вот Проповедник-то и вызволяет ее…
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. И сколько же он берет? Чем?
С т а р у х а. А ничем, матушка. И не греши. От бескорыстия он ажник светится, только не всякому это дано видеть.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Тогда чего от меня-то нужно?
С т а р у х а. А ничего, чтоб ты была в курсе, и все. С тем и до свиданьица.
С о ф ь я Д м и т р и е в н а. Ну ладно, тогда спасибо.
С т а р у х а (уходя). А ты за своим поглядывай, молодой, всяко может. (Погрозила пальцем.) Шалун…
Беседка. К а т я и П р о п о в е д н и к. Он высокий, очень тонкий, весь в черном, с черной бородой и усами и густыми, до плеч, черными волосами.
П р о п о в е д н и к (держит Катю за руку). Ты больше не будешь страдать. И никогда не будешь одна. С тобой всегда будет бог. И в душе твоей будет мир и вечное солнцестояние. Ты не знала бога, но ты узнаешь его. Ты дала своей воле ослабнуть, и этим воспользовались злые силы. Но в тебе не угасла божья искра, страданием своим ты призвала меня. И я помогу тебе обрести покой и радость. Но для этого надо тебе очиститься от всего, что осквернило тебя. Только чистый душой и телом может приблизиться к богу, чтобы обрести новый мир, о котором доселе и не помышлялось.
К а т я. Что для этого надо сделать?
П р о п о в е д н и к. Уйти ото всех. Заглянуть в себя. И ужаснешься, но потом возрадуешься, по мере того как будешь становиться светлее духом. Пила вино?
К а т я. Да.
П р о п о в е д н и к. Курила?
К а т я. Да.
П р о п о в е д н и к. Распутствовала?
К а т я. Да.
П р о п о в е д н и к. Отныне откажись от этой скверны. Голодом чисти себя. Двадцать дней и двадцать ночей не ешь ничего. Только пей воду. Через двадцать дней приду к тебе.
К а т я. Кто вы? Как мне вас звать?
П р о п о в е д н и к. Имя мое такое же, как и у тысячи тысяч. Оно не дает ни силы, ни слабости. Если надо, зови меня Проповедник.
К а т я. Я не знаю ни одной молитвы.
П р о п о в е д н и к. И не надобно тебе знать. Душой надо говорить с богом, а не суетными словами.
К а т я. А в церковь ходить?
П р о п о в е д н и к. Божий храм у тебя должен быть в самой себе. Прощай!
К а т я. Прощайте.
П р о п о в е д н и к. Не отчаивайся, И я не святой, а еще, может, более грешник, чем ты, перед богом.
Ушел. Катя сидит, задумавшись. Крадучись к ней подходит А с а н.
А с а н. Кэтрин!
Катя вздрагивает, смотрит испуганно на него.
А с а н. Кэтрин, машина ждет тебя.
К а т я. Я никуда не пойду! И ты уходи!
А с а н. Только с тобой. Так сказал Жора.
К а т я. Никуда не пойду!
А с а н. Когда Жора говорит, его надо слушаться.
К а т я. Я сказала, не пойду — и не пойду! Мне надоело все это! Противно!