Итак, я закончил с омарами, шампанским, шербетом и прежде чем плеснуть себе рюмочку коньяку, закурил сигару, что, как мне не раз говорили, является признаком дурного вкуса. В оправданье мне пришлось произнести длинный тост обо всем, что попалось мне на глаза, и под конец я налил себе чашечку кофе.
Завершив ужин, я поднялся и обошел вокруг того большого, сложного здания, которое я называю своим домом. Достигнув бара на Восточной Террасе, я устроился там поудобнее с очередной рюмкой коньяка, не торопясь раскурил сигару, уже вторую за сегодняшний вечер и стал ждать. Наконец появилась она, принеся с собой, как всегда, запах роз.
На Лизе было что-то мягкое, шелковисто-голубое, пенящееся вокруг нее в свете фонарей, все такое искрящееся и воздушное. На руках у нее были белоснежные перчатки, на груди сверкало бриллиантовое ожерелье. Ее светлые волосы были нежного пепельного оттенка, на бледно-розовых губах играла едва заметная улыбка. Сейчас голова ее была склонена на бок, один глаз закрыт, другой прищурен.
– Приятное свидание при лунном свете, — произнесла она, и легкая улыбка неожиданно превратилась в ослепительную. Я все рассчитал так, чтобы именно в этот момент вторая луна, слепяще-белая, взошла над горизонтом. Голос Лизы напоминал мне пластинку, которую заело на одной высокой ноте. Пластинки теперь никогда не заедают, но я-то помню и иные времена.
– Привет, — сказал я. — Что будешь пить?
– Виски с содовой, — ответила она, как обычно. — Какая чудесная ночь!
Я заглянул в ее голубые глаза и улыбнулся. — Да, пожалуй. — Я ввел в машину заказ, и вскоре передо мной появился стакан с выпивкой.
– А ты изменился. С тобою стало проще.
– Наверное.
– Что у тебя на уме? Что-нибудь плохое?
– Может быть, — я пододвинул стакан к ней поближе. — Сколько там получается?… Уже месяцев пять?
– Чуть больше.
– Твой контракт был на год?
– Да.
– Я его расторгаю, — с этими словами я протянул ей конверт.
– Что ты хочешь этим сказать? — улыбка застыла на ее губах, затем медленно исчезла.
– Как всегда, лишь то, что сказал.
– Ты имеешь в виду, что я тебе больше не нужна?
– Боюсь, что так. Здесь вполне достаточно, чтобы ты выбросила из головы дурные мысли, — и передал ей второй конверт.
– Тогда почему? — продолжала настаивать она.
– Мне нужно уехать. Тебе нет смысла скучать здесь все это время.
– Я подожду.
– Мое отсутствие может быть долгим.
– Тогда я поеду с тобой.
– Даже если это опасно? Даже если тебе, быть может, придется погибнуть вместе со мной?
Я надеялся, что она скажет «да». Но все-таки, мне кажется, я немного разбираюсь в людях. Поэтому я позаботился заранее о рекомендации.
– В наше время такое случается, — пояснил я. Иногда даже мне приходится идти на определенный риск.
– Ты дашь мне рекомендацию?
– Вот она.
Лиза немного отпила из своего стакана.
– Хорошо, — согласилась она.
Я передал ей конверт.
– Ты презираешь меня? — спросила она.
– Нет.
– Почему?
– А с чего мне вдруг тебя презирать?
– Потому что я слабая и боюсь за свою жизнь.
– Ну и что, я тоже боюсь, хотя и не показываю этого.
– Поэтому я принимаю отставку.
– Поэтому я все и приготовил.
– Ты думаешь, что все знаешь, да?
– Нет.
– А что мы делаем сегодня вечером? — поинтересовалась она, допивая свой виски.
– Я же сказал, что мне известно далеко не все.
– Ну ладно, я сама знаю. Мне с тобой было хорошо.
– Спасибо.
– Я не хотела бы расставаться.
– Но я тебя напугал?
– Да.
– Очень?
– Очень.
Я допил коньяк и сделал последнюю глубокую затяжку, любуясь Флоридой и своей второй белой луной, носившей название Биллиардный Шар.
– Сегодня ночью, — пообещала она, беря меня за руку, — ты забудешь о презрении.
Не распечатывая конвертов, она принялась за второй стакан, так же как и я любуясь обеими лунами.
– Когда ты улетаешь?
– Завтра, едва забрезжит утро.
– Мой Бог! Да ты стал поэтом?
– Я всегда остаюсь тем, кто я есть.
– Вот я и говорю.
– Не знаю, не знаю… Но мне было приятно провести с тобой время.
Она допила второй стакан и отставила его в сторону.
– Становится прохладно.
– Да.
– Пойдем, согреемся.
– Я не против.
Я отложил сигару, мы поднялись, и она поцеловала меня. Я обвил рукой ее голубую искрящуюся талию. Мы прошли под аркой и направились к дому, который завтра утром мне предстояло покинуть.