Он совсем не по-собачьи, в упор взглянул на Рендера, издав низкий рычащий звук, слишком похожий на «привет, доктор», чтобы это могло быть совпадением.
Рендер кивнул в ответ и встал.
— Привет, Зигмунд, — сказал он. — Входи.
Собака повернула голову, принюхиваясь к запаху комнаты и словно решая, можно ли доверять хозяину этих чертогов. Потом пес снова перевел пристальный взгляд на Рендера, утвердительно склонил голову и толчком плеча распахнул дверь настежь. Знакомство, таким образом, длилось не больше секундного замешательства.
Эйлин шла за псом, слегка придерживая его за двойной поводок. Собака мягко, бесшумно ступала по толстому ковру, низко опустив голову, словно подкрадываясь к добыче. Взгляд ее ни на минуту не упускал из виду Рендера.
— Так вот он какой, Зигмунд… Как поживаете, Эйлин?
— Прекрасно… Да, он ужасно хотел поехать со мной, и я тоже очень хотела, чтобы вы с ним познакомились.
Рендер подвел ее к креслу и усадил. Щелкнув карабином, она отстегнула поводок и положила его на пол. Зигмунд сел перед своей упряжью, по-прежнему пристально глядя на Рендера.
— Как дела в Центре?
— Как обычно. Можно стрельнуть у вас сигарету, доктор? Свои забыла дома.
Он вложил сигарету ей в пальцы, поднес зажигалку. Эйлин была в темно-синем платке, и стекла ее очков отливали яркой синевой. Огонек зажигалки отразился в серебряном кружке у нее на лбу; Рендер уже убрал руку, а она все еще продолжала глядеть в ту точку, где только что трепетал огонек. Ее волосы до плеч казались чуть светлее, чем в тот вечер, когда они встретились впервые; сейчас они были цвета только что отчеканенной медной монетки.
Рендер сел на край стола, кончиком ботинка подняв с пола пепельницу-глобус.
— Вы говорили, что, хотя вы и слепая, это не значит, что вы никогда не видели. Тогда я не спросил, что вы имели в виду. Но теперь мне хотелось бы знать.
— У меня был сеанс с доктором Рискомом, — сказала она, — еще до несчастного случая. Он хотел приспособить мое сознание к зрительным впечатлениям. К сожалению, второй сеанс так никогда и не состоялся.
— Понятно. Как протекал тот сеанс?
Она скрестила ноги, и Рендер заметил, какие у нее тонкие лодыжки.
— Помню в основном цветовые пятна. Слишком сильное было переживание.
— И вы хорошо их помните? Как давно это было?
— Примерно полгода назад. Я их никогда не забуду. С тех пор мне даже стали сниться цветные сны.
— Часто?
— По нескольку раз в неделю.
— Какие ассоциации у вас возникают?
— Ничего особенного. Они просто возникают в мозгу, так же как и другие очаги возбуждения, без всякой системы.
— И все же, как именно?
— Ну, скажем, когда вы сейчас задали мне этот вопрос, я «увидела» узор из оранжево-желтых пятен. Когда вы поздоровались, узор был другой формы и серебристый. А сейчас, когда вы просто сидите и молча слушаете меня, вы представляетесь мне темно-синим, почти фиолетовым пятном.
Зигмунд перевел взгляд на стол и принялся рассматривать боковую панель.
«Неужели он слышит шум магнитофона? — подумал Рендер. — А если слышит, неужели догадывается, что там такое и зачем оно шумит?»
Если так, пес наверняка скажет об этом Эйлин, и дело не в том, что она не знает о подобной повсеместно принятой практике, но ей может не понравиться, если ей напомнят, что он, Рендер, относится к ней как к пациентке. Если бы он хоть на минуту поверил, что из этого может выйти толк (он внутренне улыбнулся), он, пожалуй, поговорил бы с собакой наедине.
При этой мысли Рендер незаметно пожал плечами.
— Что ж, тогда я придумаю какой-нибудь мир попроще, — сказал он наконец, — и познакомлю вас для начала с самыми элементарными формами.
Она улыбнулась, а Рендер взглянул вниз на мифологического зверя, свернувшегося у ног хозяйки, — язык у него свисал из-за частокола зубов, как кусок свежего мяса.
«А если он тоже улыбается?»
— Спасибо, — сказала она.
Зигмунд завилял хвостом.
— Хорошо, — Рендер положил дымящуюся сигарету рядом с Мадагаскаром. — Тогда я проверю «чрево». А пока, — он незаметно нажал на кнопку, — музыка поможет вам немного расслабиться.