Молчание не означало отступления. Эйлин была повсюду: в деревьях и траве, в камнях и зарослях кустарника; она воплощалась в их формы, соотносила их с осязательными ощущениями, звуками, запахами.
Мягким порывом ветра прошелестел он в ветвях деревьев. Воспроизвел плеск невидимого ручья.
Эйлин радостно откликнулась, и он обрадовался тоже.
Пока она держалась замечательно, и он решил расширить сферу первой попытки. Он позволил себе мысленно пройтись среди деревьев, испытывая мгновенное удвоение зрения; в одно из таких мгновений он увидел огромную руку возницы, направляющего алюминиевую колесницу к слепяще-белому кругу.
Он был уже по ту сторону ручья и осторожно шел ей навстречу.
Его уносило течением. Он еще не обрел формы. Всплески слились в согласное журчание ручья, который он заставлял течь, играя, между камней. Еще усилие — и лепет воды зазвучал членораздельно.
— Где ты? — спросил ручей.
— Здесь! Здесь! И здесь! — откликнулись деревья, кусты, камни, трава.
— Выбери одно, — сказал ручей; он разлился широко, обтекая большой валун, потом побежал под гору, к голубому озеру.
— Я не могу, — прошелестел ветер.
— Ты должна, — ручей скользнул в озеро, взвихрив его ровную гладь, и замер, отражая ветви деревьев и темные облака. — Сейчас!
— Хорошо, — ответило легкое эхо. — Одну минутку.
Над озером встал туман и медленно поплыл к берегу.
— Сейчас, — прозвенел туман.
— Тогда здесь…
Она выбрала маленькую иву. Деревце покачивалось на ветру, склонив ветви к воде.
— Эйлин Шеллот, — сказал он, — взгляни на озеро.
Налетел порыв ветра, ива затрепетала.
Ему не составляло труда вспомнить ее лицо, ее тело. Деревце беспокойно кружилось — так, словно у него не было корней. Эйлин стояла среди смятенных, бесшумным взрывом разметанных листьев; со страхом взглянула она в глубокое синее зеркало воды — мыслей Рендера.
Она закрыла лицо руками, но это не мешало ей видеть.
— Взгляни на себя, — сказал Рендер.
Она отняла руки и быстро опустила глаза. Потом медленно повернулась, в одну, в другую сторону, изучая себя.
— Мне кажется, я вполне симпатичная, — сказала она наконец. — Это вы так захотели, или это правда?
Говоря, она не переставала оглядываться в поисках Ваятеля.
— Это правда, — голос Рендера звучал отовсюду.
— Спасибо.
Налетел белый вихрь, и когда он рассеялся, на ней было шелковое, перехваченное кушаком платье. Свет, разгорающийся вдалеке, был едва уловим. Бледно-розовая полоса обозначилась вдоль нижней гряды облаков.
— Что там происходит? — спросила она, поворачиваясь.
— Я хочу показать тебе восход солнца, — сказал Рендер, — боюсь, правда, выйдет неважно, ведь это первый восход в моей практике, да еще в таких условиях.
— А где га? — спросила она.
— Везде, — ответил он.
— Пожалуйста, стань чем-нибудь, я хочу тебя видеть.
— Договорились.
— Стань самим собой.
Он представил, что стоит на берегу, у нее за спиной, и вот он уже стоял там.
Что-то металлически блеснуло, и он опустил глаза. Мир на мгновение заколебался, потом вновь обрел стабильность. Рендер улыбнулся, но улыбка застыла у него на губах, когда он вспомнил.
На нем были те же рыцарские латы, которые стояли рядом со столиком Эйлин тогда, в «Скальпеле и куропатке».
Она вытянула руку и коснулась стали.
— Рыцарские латы, они стояли рядом с нашим столиком, — сразу догадалась она, ощупывая металлические пластины и скрепы, — В тот вечер я представляла вас в них.
— И сейчас ты, не раздумывая, засунула меня в них, — заметил он. — У тебя сильная воля.
Латы исчезли — на Рендере снова был его серокоричневый костюм, свободно повязанный галстук цвета запекшейся крови, на лице — профессионально-сосредоточенное выражение.
— Представь себе реального меня, — он слабо улыбнулся. — А теперь — восход. Я использую все цвета. Следи!
Они сели на зеленую парковую скамью, возникшую за ними, и Рендер указал в направлении, которое, как он решил, будет востоком.
Солнце не торопясь проделывало свою утреннюю работу. Впервые оно явилось в этом мире, подобное божеству, отразилось в поверхности озера, разорвало тучи, и туман, курясь, окутал влажную древесную листву, скрыл лощину.