— Как идет прочистка мозгов?
Рендер машинально поднял руку в знак приветствия, несколько раз кивнул.
— Это Чарльз Рендер, невроконтактор, — объяснил Хейделл остальным, — а это его сын Питер. Мы через пару минут вернемся. Нужна моя помощь.
Пройдя через комнату, они вышли в вестибюль. Хейделл открыл дверь в свою изолированную лабораторию. Оборудовать ее стоило ему немало времени и затрат. Потребовалось согласие местной жилищной администрации, пришлось подписать документ о том, что оборудование удовлетворяет всем требованиям безопасности, предъявляемым к госпитальным лабораториям, понадобилось также разрешение управления по найму, которое, в свою очередь, основывалось на согласии всех жильцов. Некоторым из них потребовалось финансовое обоснование; Рендер хорошо все это понимал.
Они вошли в лабораторию, и Хейделл подготовил установку к работе. Сняв несколько проекций, он запустил снимки в аппарат скоростного проявления и просушки.
— Все в порядке, — сказал он, посмотрев снимки. — Никаких новых повреждений, и сам перелом уже почти сросся.
Рендер улыбнулся. Он заметил, что руки его едва заметно дрожат.
Хейделл хлопнул его по плечу.
— Ну что, пойдемте отведаем нашего пунша.
— Спасибо, Хейделл. Хорошая мысль. — Он всегда называл своего тезку по фамилии.
Отключив оборудование, они вышли из лаборатории.
Снова войдя в гостиную, Рендер пожал несколько приятельски протянутых ему рук и сел на диван рядом с Питером.
Он не спеша отхлебывал пунш, когда один из тех, кого он только что приветствовал, доктор Минтон, обратился к нему;
— Так, значит, вы — Ваятель?
— Совершенно верно.
— Я всегда этим интересовался. У нас в госпитале на прошлой неделе такие были страсти, просто коррида…
— Да что вы?
— И все из-за того, что наш ведущий психиатр сказал, что невроконтактный метод ничуть не более эффективен, чем обычные терапевтические методики.
— Я полагаю, он вряд ли имеет право судить, особенно если вы говорите о Майке Мисмайре, а я думаю, что о нем.
Доктор Минтон воздел руки к потолку.
— Он сказал, что ведет статистику.
— Изменения в психике пациента, полученные в процессе невроконтактного сеанса, носят качественный характер. Я не знаю, что он имел в виду, говоря об «эффективности». Лечение эффективно, если вам удалось помочь пациенту. Путей здесь столько же, сколько врачей, — но невроконтактный метод качественно превосходит любой психоанализ, поскольку влечет значительные, качественные изменения. Он воздействует в первую очередь непосредственно на нервную систему, сквозь поверхностный слой ложных центростремительных импульсов. Он провоцирует требуемое состояние самоосознанности и подводит под них необходимое неврологическое обоснование. Психоанализ и смежные с ним дисциплины сугубо функциональны. В большинстве случаев использование невроконтакта позволяет радикально устранить причину заболевания.
— Почему же вы тогда не лечите психозы?
— Лечили, и не раз. Но, как правило, это рискованно. Напомню, ключевое слово здесь — контакт. Взаимодействуют два сознания, две нервных системы. Процесс может принять обратный характер, стать своего рода «антиконтактом», если оператор оказывается не в силах справиться с патологией пациента. Тогда уже изменяется его самотождественность, смещаются основы его нервной системы. Он сам становится психопатом в результате органических изменений мозга.
— Но неужели же нельзя как-то отсекать эту обратную связь? — спросил Минтон.
— Пока нельзя, — объяснил Рендер, — и не один оператор пострадал в поисках возможности такой отсечки. Над этой проблемой как раз сейчас работают в Вене, но чем дальше они продвигаются, тем дальше они от цели.
— Если вам все же это удастся, вы, вероятно, сможете вторгнуться и в область более радикальных психических нарушений.
Рендер допил пунш. Ему не понравилось, с каким выражением Минтон произнес слово «радикальные».
— Ну, а пока, — ответил он после небольшой паузы, — мы лечим то, что можем лечить, и наилучшим из всех возможных способов, а невроконтакт, безусловно, наилучший.
— Находятся люди, которые считают, что вы не столько лечите неврозы, сколько потакаете неврастеникам, давая вашим пациентам возможность передохнуть от реальной жизни, снабжая их собственными маленькими мирами, где они распоряжаются всем, как полубоги.
— Это не совсем так, — ответил Рендер. — То, что происходит в этих маленьких мирах, вовсе не обязательно приятно для пациентов. И не они распоряжаются в них; распоряжается Ваятель, или, как вы заметили, полубог. Там вы учитесь на собственном опыте. Опыт же этот может быть и приятным, и болезненным. И, как правило, он скорее болезненный, чем приятный.