– Научите меня, пожалуйста.
Сам не зная того, я вышел к башне Марлинга – Марлинга, который был одним из двадцати шести живших тогда Имен.
Когда прозвонил приливный колокол, молодой пейанец пришел за мной и провел меня по винтовой лестнице на вершину башни. Он вошел в комнату, и я услышал, как его поприветствовал голос Марлинга.
– Дра Сэндоу пришел увидеться с вами, – ответил он.
– Тогда пригласи его войти.
Молодой пейанец вышел из комнаты и сказал:
– Он приглашает вас войти.
– Благодарю.
Я вошел.
Марлинг сидел ко мне спиной, глядя в окно, на море – я знал, что так и будет. Три широкие бледно-зеленые стены его веерообразных покоев напоминали нефрит, а кровать была длинной, низкой и узкой. Одна стена представляла собой огромную консоль, заметно запылившуюся. А на маленькой прикроватной тумбочке, которую, должно быть, не передвигали уже много веков, все еще стояла оранжевая статуэтка, изображавшая нечто вроде выпрыгивающего из воды рогатого дельфина.
– Добрый вечер, Дра, – сказал я.
– Подойди поближе, чтобы я мог на тебя взглянуть.
Я обошел кресло Марлинга и встал перед ним. Он исхудал, а кожа его потемнела.
– Ты быстро прилетел, – сказал он, изучая мое лицо.
Я кивнул.
– Вы написали «немедленно».
Он издал шипящий, стрекочущий звук – пейанский смешок – и спросил:
– Как ты обходишься с жизнью?
– С уважением, почтением и страхом.
– А как твоя работа?
– Сейчас у меня нет заказов.
– Присядь.
Он указал на стоявшую у окна скамью, и я подошел к ней.
– Расскажи мне, что случилось.
– Фотографии, – сказал я. – Мне присылали фотографии людей, которых я знал – людей, которые давно уже мертвы. Все они умерли на Земле, и недавно я узнал, что их пленки Возврата были похищены. Поэтому не исключено, что они и впрямь живы – в каком-то неизвестном месте. А потом я получил вот это.
Я передал ему письмо с подписью «Грин Грин». Марлинг поднес его к глазам и медленно прочел.
– Ты знаешь, где находится этот Остров мертвых? – спросил он.
– Да; на планете, которую я создал.
– Ты полетишь туда?
– Да. Я должен.
– Я уверен, что Грин Грин – это Грингрин-тарл из города Дилпей. Он ненавидит тебя.
– Почему? Я с ним даже не знаком.
– Это не имеет значения. Его оскорбляет само твое существование, а следовательно, он желает отомстить за это оскорбление. Это очень печально.
– Соглашусь. Особенно печально будет, если ему это удастся. Но почему его оскорбляет мое существование?
– Ты – единственный чужак, ставший носителем Имени. Когда-то считалось, что никто, кроме пейанца, не может овладеть искусством, которому тебя обучили, – и, разумеется, даже среди пейанцев на это способны немногие. Грингрин попытался – и завершил обучение. Он должен был стать двадцать седьмым. Но провалил последнее испытание.
– Последнее? Я думал, это чистая формальность.
– Нет. Быть может, тебе так и показалось, но это не формальность. И вот, после полувека обучения у Дайгрена из Дилпея, он не был утвержден в звании мастера. Его это возмущало. Он часто говорил о том, что последний из утвержденных даже не был пейанцем. А потом Грингрин покинул Мегапей. Конечно же, благодаря своим умениям он очень скоро разбогател.
– Когда это случилось?
– Несколько сотен лет назад. Кажется, шесть.
– И вы считаете, что все это время он ненавидел меня и замышлял месть?
– Да. Ему некуда было торопиться, а хорошая месть требует тщательной подготовки.