Когда все закончилось, я заперся в башне на неделю, как от меня и ожидалось. Я постился, и мысли мои принадлежали только мне. В это время с Покоя переслали сообщение от Единого регистрационного центра. Я не читал его, пока неделя не подошла к концу, а когда прочитал, то узнал, что Иллирией теперь владеет Строительная компания Грина.
Еще до заката я убедился, что за вывеской «Строительной компании Грина» скрывается Грингрин-тарл, некогда живший в Дилпее, бывший ученик Дайгрена из Дилпея, носившего имя Клайса, Изо Рта Которого Исходят Радуги. Я связался с Дайгреном и договорился встретиться с ним на следующий день. Потом я закончил пост и проспал долгое, долгое время. Не помню, чтобы мне что-то снилось.
Малисти не обнаружил на Дрисколле никого и ничего. Дайгрен из Дилпея почти ничем не смог мне помочь, поскольку не виделся с бывшим учеником уже несколько веков. Он намекнул, что готовит для Грингрина сюрприз на случай, если тот когда-нибудь вернется на Мегапей. Я задался вопросом, взаимны ли эти чувства и планы.
Впрочем, все это больше не имело значения. Мое время на Мегапее подошло к концу.
Я поднял «Модель Т» в небо и летел, пока время и расстояние не закончились на какое-то время и расстояние. А потом полетел дальше.
Я принял обезболивающее, разрезал средний палец левой руки, имплантировал в него лазерный кристалл и несколько пьезоэлектрических элементов, закрыл разрез и четыре часа продержал руку в заживляющем блоке. Шрама не осталось. Решись я это использовать, мне было бы чертовски больно, и я лишился бы куска кожи, однако если бы я выставил этот палец, согнул остальные и повернул ладонь кверху, вырвавшийся из него луч развалил бы гранитную плиту толщиной в два фута. Я упаковал пайки, медикаменты, еду и корни глиттена в легкий рюкзак, который поставил рядом с люком. В компасе и картах я, конечно же, не нуждался, а вот спички, кисею, карманный фонарик и очки ночного видения прихватить с собой стоило. Я еще раз мысленно перебрал все, о чем только смог вспомнить, включая свои планы.
Я решил не садиться на «Модели Т», а оставить ее на орбите и спуститься на дрейф-санях, в которых не было ни грамма металла. Я дал себе неделю пребывания на Иллирии. По истечении ее «Модель Т», согласно моей инструкции, должна была спуститься и зависнуть над самым заметным колодцем силы – и после этого возвращаться ежедневно.
Я спал, я ел. Я ждал, я ненавидел.
И вот настал день, когда я услышал гудение, перешедшее в свист. Потом – тишина. Звезды взвихрились огненным снегом и застыли вокруг меня. Впереди зависла одна, самая яркая.
Я отыскал Иллирию и полетел ей навстречу.
Пару жизней – или дней – спустя я увидел ее: маленькую зеленую планету-опал с мерцающими морями и бесчисленными заливами, бухтами, лагунами, фьордами; с пышной растительностью на трех тропических континентах, прохладными лесами и множеством озер на четырех среднеширотных; усеянную холмами, но лишенную высоких гор; с девятью пустыньками – для разнообразия; с одной горбатой рекой длиной с половину Миссисипи; с системой океанических течений, которой я очень гордился; а также с пятисотмильным перешейком/горным хребтом, который я поднял между двумя континентами просто потому, что геологи ненавидят их так же сильно, как любят антропологи. Я видел, как рядом с экватором сформировался штормовой циклон, сместился к северу, пролил свое мокрое бремя над океаном. Одна за другой, по мере того как я подлетал ближе, три луны – Флопсус, Мопсус и Пушинус [2] – частично заслоняли планету.
Я пустил «Модель Т» по широкой эллиптической орбите, проходившей за самой дальней луной и, как я надеялся, за пределами досягаемости любых средств обнаружения. После чего занялся подготовкой спусков – своего изначального и позднейших, которые кораблю предстояло совершать самостоятельно.
Потом я проверил текущее положение, поставил будильник и лег спать.
Проснувшись, я посетил гальюн, осмотрел дрейф-сани, перебрал экипировку. Принял ультразвуковой душ, надел черную рубашку и штаны из водоотталкивающего синтетического материала, название которого никак не могу запомнить, хоть и владею компанией-производителем. Натянул ботинки, которые называю армейскими, хотя теперь все вокруг зовут их походными, и заправил в них штаны. Потом застегнул мягкий кожаный ремень на черную разъемную пряжку, способную превратиться в две рукояти для удавки, вырванной из центрального шва. К ремню прицепил кобуру для лазерного пистолета, чтобы тот всегда был у правого бедра, сзади повесил ряд маленьких гранат. На шею надел медальон с плюнь-бомбой, а на правое запястье – часы, настроенные на время Иллирии и способные испускать пара-газ на девять часов, если потянуть за головку. В карманы отправились носовой платок, расческа и останки тысячелетней кроличьей лапки. Я был готов.
2
Названия лун Иллирии (в оригинале Flopsus, Mopsus и Kattontallus) являются скрытой шуткой Фрэнсиса Сэндоу и отсылают к именам сестер кролика Питера из сказок Беатрис Поттер – Флопси, Мопси и Пушинки (Flopsy, Mopsy и Cottontail). –