— А что сказали ему? — задал вполне логичный вопрос Алекс.
— У него когда-нибудь и спросим, — Эрвин остановился и выключил фонарь.
— Пьем воду, идем дальше, — сказал он. — Будем пить на ходу, можем не успеть допить.
— А так, если остановимся? — Митч начал в темноте откручивать крышку фляги. — Нас ведь могут догнать.
— Не сейчас, — раздался из мрака голос Эрвина. — Даже если тот милый господин, который нас покинул еще наверху, добежит до своего хозяина, и его хозяин вернется сюда со всей своей охраной, их ждет очень много неприятных сюрпризов, которые мы миновали, не обезвредив. Если отсюда действительно есть проход на поверхность, то мы все равно выйдем через него первыми.
— А если нет? — спросил Митч, передавая воду Эрвину.
— Если нет, — Эрвин отпил и продолжил:
— То Миротворцы это скоро поймут. Сами они, конечно сюда не сунутся, но сделают все для того, чтобы наше уединение здесь нарушило как можно большее количество искателей наживы. Распустят слух, что здесь есть что-то действительно ценное и тогда на выходе из этого тупика будет гнездиться не одна сотня крепких ребят.
— Они могут и такое? — изумился Алекс.
— Они могут почти все, что касается распространения на острове информации и сбора ее с острова. Они видят все, что происходит на острове, кое-что слышат, кое-чем управляют. И, потом, не забывай, что именно они сбрасывают сюда еду и еще много чего полезного.
— И воду? — спросил Алекс, перехватывая флягу, которую Эрвин упер ему в грудь в знак того, что настала его очередь пить.
— Мало, очень мало по сравнению с потребностями, — констатировал Эрвин.
— Земли тут нет, а, стало быть, и рек тоже, — дополнил его Митч. Остатки топлива да машинное масло — вот и все жидкости на острове. Помнишь, зачем мы у тебя парашют отобрали, когда встретили? Дождевую воду собирать. Очень удобно, между прочим. Под дыру в центре ставим бочку, а сам купол растягиваем. Тут бывают сильные дожди, поэтому вода иногда стоит во многих местах внутри разного хоть чуть-чуть герметичного хлама, оказавшегося под дождем.
— Вода — то немногое, в чем мы независимы от Миротворцев. Во всем остальном они могут нам отказать в любой момент. Привыкай, Алекс! — понимающе добавил Эрвин. — Тебе здесь тоже теперь жить.
— Прожить всю жизнь и умереть здесь. — Алекс вздохнул. — Не лучший вариант.
— Не расстраивайся, — подбодрил его Эрвин. — Все люди смертны. И не только люди. В этот мире вечно живет только Международный валютный фонд.
Алексу было трудно идти даже после того, как он поменял обувь на более подходящую по размеру.
Сказывалась усталость сумасшедшего дня, проведенного на ногах. Эрвин, явно переносивший такие вещи регулярно, держался все так же бодро.
Если бы можно было передвигаться бегом в этих стальных лабиринтах, он бы без сомнения помчался вперед. Митч слегка устал, выражая свою усталость в поминутных вопросах о том, сколько еще осталось идти.
Эрвин иногда отвечал, что по сравнению с тем, сколько они прошли за день, оставшийся путь — мелочь, а иногда просто пропускал вопросы мимо ушей, разглядывая очередную подозрительную дверь.
Одна из ловушек была особенно изящной.
Полуприкрытая стальная дверь зажимала собой гранату без предохранительной чеки. Эрвин протиснулся в узкую щель, оставленную дверью, и оттуда восхитился создателем этой ловушки еще раз:
— Настоящий гений познается при отсутствии чего-либо необходимого для его творения. Не каждый заметит эту игрушку даже с моей стороны.
— Хочешь сказать, что она рассчитана на то, что пойдут с той же стороны, с которой идем мы? — Митч пролез следом.
— Как и добрая половина всех ловушек здесь. Вторая половина сделана так, чтобы попался идущий с другой стороны. И лишь немногие эффективны против двух направлений сразу. Но может найтись и такой растяпа, что толкнет дверь вперед, не заметив подвоха.
Алекс осторожно втиснулся следом за Митчем, заметив между делом:
— Это крайне нелогично.
— Что? — Эрвин посветил Алексу в лицо, приняв его слова за упрек в свой адрес.
— Не логично устраивать все эти ловушки, — Алекс отстранил фонарь рукой. — Если этот кто-то хотел, чтобы сюда не прошли без его ведома, мог бы замуровать все входы, кроме одного, а на этом одном поставить замок.
— И закидать чем-нибудь, чтобы никто и не подумал, что есть какой-то ход, — Эрвин понял мысль Алекса, но развил ее уже по-своему:
— Ты правильно говоришь. Но, возможно, он хотел, чтобы сюда мог зайти каждый. Кто угодно. А вот возможность выйти с другой стороны получал бы только тот, кто преодолеет все его ловушки.