В данный момент от него зависела судьба молодого человека с синяком под левым глазом и неопределенной прической. Пара миротворцев ввела его в зал минуту назад, и он все еще стоял перед судьей в совершенно неподобающем для судебного процесса виде. Форменная футболка какого-то интерната и такие же шорты. На ногах — аляповатые домашние тапочки. Всклокоченность прически, синяк под глазом и общая помятость персонажа объяснялись одной строчкой из полученного донесения: Сопротивление Миру.
Сопротивление Миру и Порядку само по себе было тяжким проявлением агрессии, поэтому судья уже был настроен пессимистично. Миротворцы подбирались таким образом, чтобы любая мысль о сопротивлении при взгляде на их шкафоподобные фигуры казалась как минимум неправильной. И как этого паренька угораздило сопротивляться таким молодцам? Неужели у него действительно так сильно проявилась агрессия? К тому же в донесении сказано, что погиб миротворец. Неужели его убил этот сопляк?
Наконец-то вошел Медведев.
— Очень хорошо, что вы появились! — судья пожал ему руку и указал на трибуну для свидетельствования, установленную по правую руку от места самого судьи. — Расскажите, как все произошло. Поклянитесь именем Мира говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
— Клянусь именем Мира, — произнес Медведев, подняв правую руку вверх.
Опустив руку, он продолжил:
— Сегодня утром я вместе с миротворцами Покровым и Глушко по поручению отдела должен был проверить благоустройство господина Комарова после окончания обучения в интернате, для чего мы прибыли к нему в дом по адресу...
— Дальше! — прервал его судья. — Непосредственно к вопросу.
— Конечно! — виновато потупился Медведев. — Извините, ваша честь. Так вот господин Комаров встретил нас чрезвычайно дружелюбно, пригласил меня присесть и выслушал информацию о цели нашего прихода.
— Так было? — судья прервал оратора, обратившись к Алексу.
— Да, — ответил Алекс. — Так.
— Послушайте, — судья возмущенно уставился на него, пробуя на несчастном вновь обретенный всесжигающий взгляд служителя правосудия.
— Почему вы стоите? Садитесь! Садитесь, иначе я расценю это как неуважение к суду!
Алекс опустился на скамью, но тут же снова встал:
— Я только хотел сказать...
— Я знаю, что вы ни в чем не виноваты, — прервал его судья.
— Я виноват, — решительно заявил Алекс.
— Это я.
Он запнулся, подбирая слова, и судья вновь обратился к Медведеву:
— Так что случилось дальше?
— Я спросил господина Комарова, не собирается ли он продавать дом, продолжил миротворец. — Это обычная процедура. Он ответил, что не собирается. Я поинтересовался, передали ему документы на дом, или нет. Господин Комаров ответил, что ему их передали. Я попросил показать бумаги. Вернее, сказать, где они лежат, чтобы мой помощник мог их принести. Вы же знаете порядок таких процедур, ваша честь...
— Я-то порядок знаю, — с издевкой заметил судья. — А вот вы. Уже пять минут говорите и так и не подошли к вопросу. Что же случилось? Из вашего донесения, которое мне переслали, следует, что в доме Комарова погиб миротворец, а сам Комаров оказал сопротивление. Объясните, явилась ли смерть миротворца следствием сопротивления Комарова.
— Я... — начал Алекс, пытаясь вмешаться в решение своей судьбы.
— Я знаю, что вы виноваты! — оборвал его судья. — Сидите!
— Ваша честь, — заговорил Медведев. — Я оставляю на ваш суд, считать ли это сопротивлением или нет, но...
Господин Комаров сказал, что документы находятся на втором этаже, якобы там стоит его не распакованный чемодан. Я отправил миротворца Глушко принести чемодан и он, поднимаясь наверх, упал с лестницы...
— Да, да, — на мониторе судьи как раз было заключение медиков. Тяжелая травма головы. Очень сильный удар.
Это я вижу, но где же тут сопротивление?
— Я как раз перехожу к этому, ваша честь, — продолжил Медведев. — Дело в том, что, как оказалось, чемодана на втором этаже не было. Он стоял за диваном на первом этаже, и господин Комаров предъявил его нам сразу после того, как разбился миротворец Глушко.
— То есть он знал, что чемодана наверху нет? Это прямо указывает на факт введения в заблуждение миротворцев! — возмутился судья. — А это есть сопротивление Миру.
— Но я не... — начал Алекс, и его тут же оборвали снова.