Глаза его поймали ее взгляд — на мгновение воцарилась тишина.
— Как насчет нас с тобой, Ким?
— Нас с тобой?
— Да, тебя и меня. Расскажи о том, что тебя более всего заботит в наших отношениях.
Теперь рассмеялась она.
— Мы проводим абсурдный семейный эксперимент, разве не так?
Он погладил ее руку.
— Довольно честно. А что ты в глубине души думаешь обо мне?
Сердце ее забилось в смятении, тоненький внутренний голосок подсказывал: «Он хочет это услышать — так скажи ему все!»
Ким освободила руку из его ладоней и глубоко вздохнула.
— Хорошо, скажу. Очень четко помню, что чувствовала к тебе одиннадцать лет назад, все свои глупые девчоночьи страдания, — она заставила себя поднять голову и взглянуть ему прямо в глаза. — Когда я снова увидела тебя в Нью-Йорке, воспоминания захлестнули меня, и… — она сделала паузу, — и сейчас я, кажется, не могу избавиться от этих чувств, воспоминаний. Они не нужны мне, но не отпускают меня. Неразумно до сих пор чувствовать все это. Меня… влечет к тебе, не понимаю почему.
— Да-а… не каждому мужчине понравилось бы такое услышать.
Его голос был очень сух, но пальцы все еще играли с ее волосами. Он сидит к ней так близко… Она чувствует тепло его тела, вдыхает его мужской запах — и в любую минуту может потерять над собой контроль, хоть и старается оставаться спокойной. Пусть Сэм не думает, что стоит ему дотронуться до нее — и она растает как воск.
Ким улыбнулась сияющей улыбкой, бросила беспечно:
— Ох, твое «эго» и не такое переживет. Ты ведь сам хотел знать мои чувства — вот они.
Его рука продвинулась выше и теперь ласкала ее ухо.
— И что ты собираешься делать с этими нежеланными чувствами ко мне?
— Надеюсь, они сами о себе позаботятся. — Ким повернула голову, чтобы избавиться от его дразнящей руки, дыхание уже сбилось с ритма. — Умрут естественной смертью, — в отчаянии заключила она, целиком погрузившись в переживания от того, сколь нежно он поглаживает ее шею. — Еще несколько недель под одной крышей с тобой — и я исцелюсь, без сомнения.
— Возможно… — пробормотал он, склоняясь к ней.
— Тебе не стоит об этом беспокоиться. Я не стану снова вешаться тебе на шею.
— Ах, как жаль!
Его губы уже в нескольких миллиметрах от ее губ…
— Это было бы прекрасно сейчас, когда ты больше не глупая девчонка.
С бьющимся сердцем ей удалось последним усилием воли повернуть голову, спасаясь от его надвигающихся губ. Окончательно рехнулась — сидит рядом с ним и позволяет ему бессовестно ее соблазнять. Зажатая в угол дивана, Ким не могла ускользнуть… Толкнуть его как следует, вскочить и скрыться где-нибудь на нейтральной территории — первое, что пришло на ум, но у нее нет на это сил — никаких.
— Ты пользуешься моими к тебе чувствами. — Она старалась, чтобы голос звучал холодно.
— Что значит «пользуешься»? Разве ты не хочешь знать, что я к тебе чувствую?
Эти темные глаза, низкий, теплый голос словно гипнотизируют.
— Ты говорил мне, я тебя забавляю… Словно я — милый маленький ребенок или щенок.
— Нет, ты нисколько не напоминаешь милого маленького ребенка. — И снова его губы нашли ее, едва касаясь, дразня. — Ты очень сексуальная женщина, и ты сводишь меня с ума.
— Тебе нужна элегантная, умная, утонченная особа. Я не для тебя.
— Такая вот утонченная и умная не сможет свести меня с ума, а ты можешь.
— Но я… я не знаю… я не хотела… Почему?
— Есть сотни… нет, тысячи причин. Потому что ты — это ты. Как я могу анализировать тебя? Ты сказала, что я тебя привлекаю против твоей воли. Почему?
— Потому, что я дурочка, — пробормотала Ким.
Каждым взглядом, каждым жестом проявляя нежность, он взял ее лицо в ладони и поцеловал, медленно и проникновенно. Его губы горячи, язык касается ее языка, обещая новые ласки…
Огонь, страсть… Волна жара прокатилась по ее телу, желание наполнило ее, смыло все сомнения. Чувства поднялись на новую, высшую ступень.
Внезапно Сэм отпустил ее, и с губ Ким сорвался протестующий стон. Его глаза темны, как небо перед бурей, когда он смотрит на нее, ищет что-то в глубине ее глаз…
— Скажи мне, что в этом глупого? — потребовал он, голос его звучал хрипло.
У нее нет ответа, нет даже сил говорить.
— А сейчас, — Сэм встал и направился к своей комнате, — пойду-ка я приму холодный душ.
ГЛАВА ШЕСТАЯ