– А если серьёзно… – Лерка невольно напряглась. Видать туше. Личная жизнь оппонента, вестимо, не пестрит событиями. Эх, таки искусный я вербальный фехтовальщик.
– Я говорю, досрочного жду, тоска по волюшке душу съедает. – Ответил я не без иронии.
– Вижу я, Борис, на поправку идёте. Вчера эвтаназию требовали, сегодня шутки шутите. – Лерка сделала вид, что не заметила моей колкости.
– А вы знаете, Лерочка, – в ответ на попятную врага, пронзённого остриём моего искромётного юмора, я решил говорить откровенно, – цель у меня в жизни появилась. Теперь срок мотать веселее будет.
– Какая же цель у вас появилась? – спросила Лерка с улыбкой, и, не дожидаясь ответа, уже абсцессным тоном, полюбопытствовала, – стать старшим кассиром в магазине самообслуживания? – эту фразу она уже произнесла с поистине заслуженным упоением, и добавила, выходя из палаты с ненавистью в голосе – ничего, калека, держись, ты же всё-таки мужчина.
«Вот ведь подлая тварь, по-живому лупит. Ничего мы с тобой ещё сочтёмся». Я закрыл глаза. В углу звучали приглушённые недюжим качеством динамика слова каких-то актёров. Криминальные новости и финальная реплика Лерки превратили прогресс становления жизненного вектора в эмоциональный регресс. Просторное многоэтажное здание, выстроенное на прочном фундаменте тоски и уныния, начали заселять безумие и ярость. Но теперь я был полон решимости. Теперь я уже точно встану на ноги. Я потерял прежнюю силу, но я обрёл новую, предо мной стелилась тропа, сквозь дебри тяжёлой работы над восстановлением организма, которую мне было суждено пройти.
* * *
Родители навещали меня два раза в неделю, иногда чаще. По меркам обездвиженного инвалида, это было очень редко, но требовать от них большего я не решался. Четвёртый месяц моей каторги близился к завершению и торжественный момент перерезания гипса был уже близок. Я уже давно свыкся с возвращённой человечностью и почти не думал об институте «Арментарии». Меня вычеркнули из списка Пасущих. Попутчик даже не посчитал нужным явиться ко мне для объяснений. Мог бы просто зайти попрощаться, ведь я был далеко не самым плохим служивым. Меня просто забыли, как забывают, выброшенный на свалку, перегоревший жёсткий диск. Но в этом был и свой плюс. Теперь я сам по себе. Глупые законы, формированные тысячелетия мягкотелыми трусами, уже не мои законы.
У постели сидел отец, держа в руках старую газету, открытую на развивающей страничке. Прессу я попросил принести месяц назад, сразу после просмотра новостей, где сообщалось о двойном убийстве школьниц. Я рассчитывал на то, что фотографии подозреваемых всплывут и в бумажных вариантах средств массовой информации, и не прогадал, первую страницу украшали цветные портреты убийц. Я боялся, что время сотрёт чёткие изображения лиц в моей памяти, и не мог этого допустить.
Отец изнывал, пленённый размышлениями и дурной привычкой, пытаясь вспомнить ответ на вопрос в кроссворде и нервно пожёвывая кончик шариковой ручки.
– Нет Боря, это слово нам не по зубам, давай другое. – Справедливо постановил он. Поискав глазами следующий вопрос, родитель зачитал его громко и отчётливо: – «Чудовищный морской змей, упоминаемый в Ветхом Завете, иногда отождествляемый с Сатаной», восемь букв, начинается на «Л», – папа потёр ладонью лоб, сморщился и с возмущением произнёс – да они что, совсем с ума посходили? Вот интересно, в процентном соотношении, сколько людей смогут ответить на этот вопрос, не заглянув в Википедию? Просто хамство какое-то! Они издеваются что ли?
– Левиафан, – не задумываясь, ответил я, невольно вспоминая мою гадкую сиделку.
– Ты-то откуда знаешь, эрудит недоделанный? – негодуя, спросил отец. Наши псевдоприятельские отношения позволяли себе некоторые вольности в выражениях.
– У Акунина произведение есть такое, – ответил я с наигранным достоинством, – я его читал, там корабль так назывался, вот мне и стало интересно, что это слово на самом деле означает. Но по сути ты прав, без Википедии не обошлось.
– Вот и я говорю, – пробормотал отец, вписывая буквы в клеточки, – на вопрос ответил ты, а прав оказался Я. Правильно говорю? – в его глазах блеснула озорная искорка.
– Конечно, правильно! – сказал я. Гадание кроссворда мне пресытилось, и я думал в какое русло направить беседу.
Разгребая в уме хлам из мелких бесполезных мыслей, я докопался до самой актуальной. Не хотелось нарушать уют, созданный навестившим меня отцом, но мне уже давно нужен был совет. Даже шутливая рекомендация в решении проблемы была бы кстати, а зная папу я был уверен, что именно её я и получу. Но по правде мне просто было необходимо поговорить о терзающей меня проблеме.