– Праздник должен быть полноценным. – Но почувствовав моё настроение, мгновенно посерьёзнел, – Извини за это Боря, старые раны, сам понимаешь…
– Раны, не способные зарасти, – медленно проговорил я – раны, напоминающие нам о нашей человечности, о нашем несовершенстве, о том, с чем мы не способны бороться.
Поняв меня, Пётр разом поник и помрачнел. Так мы и сидели минут десять, погружённые каждый в свои размышления, но думая об одном и том же. Молчание нарушил Петька.
– Ладно, допустим мы не являемся эталоном совершенства. Допустим. Но то, что я только что сделал – правильно, и ты это знаешь. Мы есть Арментарии, защищающие слабых от сильных и жестоких мира сего. И это именно то, что мы делаем.
Меня устроило данное обоснование, мы звякнули кружками и выпили, я пиво, Пётр чай. Обстановка постепенно разряжалась и я решил начать разговор.
– На самом деле, Петька, у меня к тебе уйма вопросов, начиная с классического «Что новенького?» и заканчивая вопросом о том создании напавшем не меня.
– Отвечу тебе немедля, сразу после того как ты прояснишь мне кое-что, братка. – Мой собеседник удержал паузу, слегка заинтриговав меня.
– Ну давай же, спрашивай. – Не выдержал я.
– Вопрос покажется тебе слегка странным, но чего уж там вола тянуть за семенники. Какого ж хрена ты жив, ответь мне, будь ласков? – я опешил, Пётр продолжал – на общем собрании Попутчик в уши заливал, что все ласты склеили. Слышал официальную версию, что по «зомбоящику» крутили?
– Да, конечно, – я ошарашено глядел на Петьку, – старое здание развалилось ввиду обветшалости конструкции. Но ведь в новостях говорили и про человека в коме, а это к вашему сведению – я.
– Через пару недель Попутчик уже вовсю насвистывал нам о твоей смерти, якобы насос не потянул нагрузку, – продолжал удивлять меня Пётр. – Я по первости было подумал, что фуфло, но новостей больше не было и повёлся.
– Но зачем Попутчику вас обманывать? Какой в этом смысл, Петька? Я же вот он, живёхонький, даже почти здоровый.
– А я о чём тебе толкую? – Пётр многозначительно посмотрел на меня, – Сегодня, когда мы спугнули вампира, я не знал кто ты. Но к счастью, я первый пошёл осмотреть терпилу. Я узнал тебя сразу и тут же чухнул, что дело здесь не чисто, что-то мутит наш дражайший наставник.
– Остальные видели?
– Нет, я сразу забрал тебя, наплёл, типа мы знакомы, что ты с моего района и я порешаю.
– Молодец. Не стоит мне пока светиться.
– Ты же меня знаешь Борька, никогда я нашей системе не доверял полностью.
– Я всё же не могу понять, где логика, – не унимался я. – Зачем Попутчик вам соврал? Если он хотел оборвать нашу возможность связаться, то должен был понимать, что когда-нибудь мы с вами, всё-таки столкнёмся, он же не дурак. Или… – я заколебался.
– Или он реально думает, что ты окочурился. – Завершил мою мысль Пётр.
– Кто-то предоставил Попутчику недостоверную информацию?
– Может быть Боря, конечно легче всего поверить в то, что его надули, как и нас. Сложно сомневаться в чистоплотности наставника, но мне кажется, что всё-таки не стоит пренебрегать вариантом его причастности к этому дерьму. Я уже почти семь лет знаю Попутчика, он был и моим куратором. Я знаю, что он порядочный и правильный Арментарий, но за всё время моей службы я также уяснил, что уж не пальцем он делан, сто баллов даю тебе.
К столу подали большую тарелку, пестрящую разноцветными начинками суши. Официант торжественно водрузил на стол запотевший графин водки и пару рюмок, пожелал нам приятного аппетита и удалился прочь. Я наполнил рюмку и, пользуясь неофициальностью обстановки, невзначай, для снятия напряжения в воздухе, поинтересовался у Петра:
– Ну и когда тебе семь лет службы стукнет?
– Через месяц.
– А конкретнее?
Мой товарищ задумался, потёр шею и неуверенно ответил:
– Двадцать первого походу.
– Ты не помнишь? – Я удивился.
– Понимаешь, там такая странная ситуёвина вышла. – Пётр мялся, явно не желая делиться со мной своими мыслями, – На практику я вышел во вторник двадцать второго, как водится на следующий день после раскрытия таланта. Значится, что в понедельник двадцать первого был совершён обряд. Но меня всё не покидает какое-то сомнение.
– Ты о чём? – Я насторожился, я уже догадывался, что мой собеседник желает сказать, но хотел услышать это от него.