– Это, какие ещё Попутчиковские шестёрки? – заинтересовался я.
– Ну, коллеги твои бывшие – Арментариями зовутся. – И четвёрка опять захихикала.
– Э, ребята, вы чего? – возмутился я. – Они же все неплохие люди, зачем же так?
Лицо Вадима изменилось до неузнаваемости, глупую ухмылку сменила прямая линия губ, взгляд стал серьёзным, показалось, что даже морщины на лице заняли свои законные места.
– Боря, не обижайся, но ты уже давно не Арментарий и должен осознавать то кем они являются. – Предводитель партизан удержал паузу. Да, я знал кто такие Пасущие и прекрасно понимал, что полгода отслужил с бывшими отморозками и культурно падшими людьми, пользующимися лишь теми участками мозга, что им тщательно промыли. Но я не мог списать их в состав пушечного мяса. Вадим продолжал: – Ты должен ужиться с той мыслью, что твои бывшие соратники, теперь твои враги, и тебе придётся их убивать, если сам хочешь остаться в живых.
– А чего потешаться то с этого? – не унимался я.
– Мы уже достаточно долго бодаемся с системой Арментариев, Борис, – ответила Залика. – Если мы будем заострять внимание на каждом подобном инциденте, которые, к слову, не редкость, мы с ума сойдём. А суть шутки ты не понял, – Залика замялась. – Ну знаешь такое выражение «Ни фига себе за хлебушком сходили»?
Да, я уже где-то слышал такую фразу, и да, я не понял сути юмора, но я понял то, что коробило меня с момента появления улыбчивого Вадима. Радостная беззаботность на лицах, странная атмосфера квартиры, свежие цветы на подоконнике, это всё лишь декорация, защитный барьер для людей давно обезумивших от нескончаемой борьбы. Я в очередной раз убедился в том что, какими бы возможностями не обладал человек, какая бы власть не теплилась в его руках, он всегда останется человеком, стопроцентно зависимым от хрупкости эмоционального состояния. Они ничем не отличались от Пасущих. Просто их цель была и моей целью – достучаться до тщательно скрываемой правды и положить конец бессмысленной жестокости правления божественных Наместников.
– И как долго длится война? – полюбопытствовал я, смущённый тем, что, по словам погибшего Петра, никаких инцидентов не наблюдалось вовсе.
– Начало войны было положено на территории заброшенной стройки. – Ответила Залика.
– Неделю назад я беседовал со своим бывшим коллегой, насколько мне известно от него, за год никаких стычек с вами не случалось, что-то не вяжется.
– Боря, тебя смогли убедить, что ты вышел в патруль сразу после инициации, хотя ты неделю провалялся в подвале в собственных экскрементах, для Преемников не существует сложностей, даже в такой задаче как сокрытие войны. – Залика подняла брови и покачала головой, – Я удивлена, что ты всё ещё задаёшь подобные вопросы.
– Залика, душечка моя, – встрял в разговор Вадим. – Мой преподаватель по химии в средней школе утверждал, что глупых вопросов не бывает, в отличие от глупых ответов. Не суди строго юношу. – Он обратился ко мне, – Борис, я знаю, что у тебя скопился огромный багаж вопросов. Во время телепатической передачи информации ты не получил всех ответов по известной тебе причине, потому что у нас их нет, но у нас есть теории, которые мы готовы тебе изложить. Спрашивай, не стесняйся.
– Да я как-то и не собирался стесняться, – сказал я, искоса посматривая на пристыженную Залику, на руке у которой внезапно запиликали часы. Женщина вздрогнула и, обрадованная прерванным моментом неловкости, вскочила и, заявив, что завтрак готов, заспешила на кухню. Я мгновенно перешёл в режим расспросов.
– Почему я всё ещё жив?
– Вопрос принят, – обрадовался Вадим. – Почему тебя вытащили из-под обломков здания живым, ты уже наверняка знаешь, – я кивнул. – Но вот почему Лэйле не удалось тебя уничтожить, является загадкой, – я снова закивал. – Вот и мы не знаем точно, но уверены, что это связанно с утратой восприимчивости твоего сознания к вмешательствам со стороны. Лэйла пыталась убить тебя два раза, в больнице и в супермаркете. Оба раза она пыталась совершить устранение твоей персоны с помощью ментальной силы, воздействуя на процессы организма: остановить сердце, вызвать кровоизлияние в мозг, или же что-либо более изощрённое. Но как ты понимаешь это уже невозможно. По этой же причине Вампир не убил тебя привычным методом, и не убил сразу, поэтому твой друг Пётр не смог излечить твой больной позвоночник. Ты для нас как магнитофон со сломанным барабаном, регулирующим громкость. Я могу сейчас сломать тебе шею, но заставить её сломаться самой с помощью телекинетической медитации я уже не могу. Когда кто-то из нас пытается влиять на тебя без твоего согласия, твоё сознание цепляется за наши энергетические импульсы и преображает их в нечто иное. Как нам кажется, это осадок оставленный реагентом, покинувшим твой мозг. К тебе приходят видения. Сознание переноситься на какой-то другой уровень реальности, или же в прошлое, возможно в будущее. Ты падаешь в обморок, потому что твоя мысль не способна перенести туда твоё тело.