Несмотря на всеобщее шаблонное мнение об отношении глубоких старцев к смерти, должен заверить, что всё это абсолютная чушь. Не существует человека, не боящегося окончания собственного бренного пути. Это заложено в нас на генном и инстинктивном уровнях. Для нас всех жизнь является одним из самых важных факторов. Даже в моменты, когда задумываешься о смысле своего грёбаного бытия, есть возможность отыскать лишь один ответ. Ответом является сама жизнь и зачастую лишь она и ничего более. Мы цепляемся за собственное жалкое существование, словно заядлые курильщики, осознавая, что данное занятие не приносит нам никакой радости и удовлетворения, понимая, что ввержены лишь в рабство зависимости от явления, результатом которого может быть лишь смерть. И только немногие умудряются порвать ту призрачную связь с наркотической зависимостью. Заставить силу воли противиться обманчивому ощущению комфорта и прервать жизнь до момента, когда она решит за нас. Но стремительно падая с пятого этажа, приближаясь к асфальту, нас охватит панический страх, страх будет нашим владыкой, заставляя не терять надежду на то, что, возможно, мы сможем вновь испытать терпкий запах жизни, который нам так необходим, хоть и неприятен. Кто-то попытается утверждать, что жизнь прекрасна и поистине нравится ему, и он готов наслаждаться жизнью до скончания лет. Но правда лишь в том, что наш организм, в купе с менталитетом, имеет невероятную способность привыкнуть к любому говну, при этом преобразив его в гранёный алмаз. Любой человек живёт в страхе перед смертью, даже тот, что смертельно устал от жизни. Каждый трусливо поджимает хвост при малейшей опасности, даже осознавая то, что смерть несёт в себе лишь освобождение от бессмысленной наркотической зависимости.
Этот человек не боялся меня, не страшился он ничего, что могло следовать моему появлению в его жизни. Возможно, главную роль сыграло его истинное бесстрашие, или же неверие в то, что нечто страшное допустимо в святых стенах обители знаний. Вполне вероятно, что старик не в полной мере осознавал обстоятельства, привлекшие в его владения человека жаждущего крови как символа отмщения. Но его никак нельзя было назвать лицом, погрязшем в жизненном опыте. И в связи с этим потерявшим всякий интерес к происходящему вокруг. Любопытство старика даже заставило его извлечь из-за стола администратора библиотеки свой чахлый торс, так сильно контрастирующий с его боевым характером.
Ощутив почти физически несгибаемую энергетику ветхого библиотекаря, я слегка даже пришёл в себя и замялся. Вспомнив о том, что мой внешний облик не соответствует дресс-коду данного заведения, я машинально оглядел себя и вдруг осознал, что в таком виде выгляжу скорее нелепо, чем устрашающе. За спиной заскрежетала дверная ручка, мои соратники тихо вошли в зал и остановились у меня за спиной.
– Вы что-то хотели? – любезно поинтересовался старик.
– Мне нужна информация, – прохрипел я и тут же прочистил горло. Я не произнёс ни слова с самого утра, предшествующее появлению в библиотеке душевное состояние никак не способствовало беседам.
– Здесь библиотека, а не информационный пункт, молодой человек, – с достоинством произнёс дед, но любопытство явно было на порядок мощнее любой гордости. – Что вас интересует?
– Лиллит, – я решил не блуждать вокруг да около и решил чётко и лаконично донести до библиотекаря вопрос с расчётом на подробный ответ старика. Оглянувшись, я увидел удивлённый взор Залики и Вадима, они внимательно следили за происходящим не смея вмешиваться. Мои, мать вашу, наркоманские видения – мои представления о приоритетах.
– Странно, что вы обратились по этому вопросу именно ко мне, это общедоступная информация имеющая место в компУтере, – старик, совершая ошибки в произношении заимствованных слов, явно не вдавался в подробности системы всемирной паутины, но умело набивал себе цену, оттого что знал о том что я спрашиваю, и по всей видимости знал недурно.