Я поднялся и плавно двинулся к выходу. Во мне пропала злость, куда-то исчезли страхи и неудовлетворённость этой действительностью. И должно было бы предположить, что оставив меня, состоянию подавленности следовало бы уступить место для неги, но, увы. Пустоту ничего не заполняло. Потеряв страдания, мне не удалось приобрести ничего взамен. Что ж, утратив человечность, отвергнув её, не смею требовать от неё же. Я поднимался по каменной лестнице навстречу солнцу, навстречу людям и всему миру, что стал для меня чужим. Я не видел необходимости оставаться рядом с Попутчиком. В присутствии моей физической оболочки не было нужды. А всё необходимое исполнит моё последнее желание. Я выдернул последний лепесток из бутона магического цветика семицветика всей моей жизни. Я двигался к своему окончанию, увлекая за собой всю собственную реалию, ранее меня окутывавшую.
Эпилог.
Ветер сметал пёстрые листья с промёрзшей брусчатки. Рваные облака лишь изредка крали тень из-под ног, протянутую, словно дарующей дланью, лучами слепящего, но холодного, словно экономичная лампочка, светила. Зажатые в объятиях непривычного замерзания, скомканные силуэты прохожих мелькали в поле зрения, тут же уходя для меня в небытие. Молодой, но смертельно утомлённый мир готовил себя к очередному натиску тяжёлой людской мысли.
Маленькая ладошка пятилетней девочки, тщетно протянутая ко мне, удалялась прочь, влекомая силой крепкой руки матери. Пухлые пальчики сжимались, словно пытаясь уцепиться за ранее невиданный феномен.
– Смотри мама, – щебетала дочь, – невидимка идёт.
Мать остановилась и взглянула в мою сторону.
– Ну, какой же это невидимка, милая? Ты же его видишь, – назидательно молвила мама.
Девочка растерялась, обернувшись к любящему взору матери, но не нашлась что ответить. Она была ещё слишком мала, что бы объяснить.
– Милая, ты же видишь дядю? – дочка оживлённо закивала. – Вот и я вижу, какой же он невидимка после этого, скажи мне?
Не нашедшее понимания, юное создание снова вторглось глазками в глубину всего моего существа.
– Ну, вот видишь, невидимок не бывает. Правильно? – не дождавшись ответа молодая мама, мягко сжав ручку любимой дочери пошла дальше. – Ну, хватит глупости говорить, пойдём уже, в садик сейчас опоздаем.
Я всё ещё глядел в след уходящей, постоянно оборачивающейся девчонки. Ветер неустанно трепал одежду, волосы, касался лица осколками холода. Но я более не имел возможности почувствовать это. Постепенно исчезая из мира созданного нашими сновидениями, я был в силах лишь мысленно кричать изо всех сил. Пытаясь достучаться до неструктурированного, и потому живущего в крепком союзе с вселенной, сознания своей новой и последней знакомой. Силясь внедрить в её душу свой итоговый, единственно ценный мыслеобраз. Свою последнюю мольбу.
«Не теряй себя, великое создание, не разрушай свой мир, пока это возможно. Прошу тебя, не спеши. Когда-нибудь ты станешь человеком, а до поры оставайся собою. Молю, лишь будь собой,
Маленькое божество».
– Я благодарен вам за врат стези раскрытие пред мною,
Быть может той единственно возможной, истинной стези,
Но верую я в то, что стану лишь уподоблением изгоя,
И будут беды множиться в моей губительной близи.
– Коль не близко тебе сие, так отрекись от жизни дарованья,
Ничто уж не взрастит погибших грёз волшебный сад,
Несчастье – вот один лишь образ нашего с тобой существованья,
Жизнь есть убожества и душ томления торжественный парад.
Что ж, длани душ сомкнулись крепко, высясь на краю порога,
И было решено усладу содроганьем боли заглушить,
Но путь лежит их СКВОЗЬ просторы бедности души чертога,
Ведь это лишь окутанный абстрактною границей остров,
Остров, на котором жить.
Рига 2020