Ваше положительное решение даст мне возможность заострить свое внимание на подготовке к работе, а отказ заставит потратить много энергии (необходимой для подготовки) на доказательство того, что я смогу оправдать те надежды, которые будут на меня возложены.
Член дальневосточного краевого географического общества
Мысль об острове настолько захватила Ушакова, что он не хотел даже думать о том, что кто-то другой может выполнить эту задачу. Уверенность омрачалась только тем, что придется много ходить по разным инстанциям, убеждать, доказывать, а возможно, и обращаться за разрешением в Москву. Но рекомендации Владимира Клавдиевича Арсеньева оказалось достаточно. Вопрос был решен положительно.
Вскоре Ушаков получил приказ Дальневосточного крайисполкома готовиться к экспедиции. Начались лихорадочные сборы. Времени и средств было чрезвычайно мало.
Первым делом надо было найти подходящее судно, способное преодолеть ледовый барьер вокруг острова. Сначала шли переговоры о покупке знаменитой шхуны Амундсена «Мод», которая несколько лет назад зимовала в Чаунской губе, затем продрейфовала по направлению к Северному полюсу, однако добраться до вершины земли ей не удалось. Хозяин судна — знаменитый Руал Амундсен занялся другими проектами освоения высоких широт, в частности проектом достичь Северного полюса воздушным путем. Но эти переговоры неожиданно натолкнулись на препятствия, которые во многом объяснялись нежеланием некоторых американских кругов способствовать освоению арктического острова, который они упорно продолжали считать нейтральной территорией.
А время шло. Надо было искать другой выход, другое судно, которое могло бы пробиться к острову.
Парадоксальность ситуации заключалась в том, что, хотя корабля и не было и впереди — полная неопределенность, капитан уже был. Опытный полярный мореплаватель Петр Миловзоров, который уже почти подобрал экипаж будущего судна.
Он и подсказал выход, предложив товаро-пассажирский пароход «Ставрополь», уже имевший опыт плаваний в Арктике. Несколько лет назад это судно было даже зажато льдами неподалеку от места зимовки амундсеновской «Мод» и с честью выдержало испытание.
Пятнадцатого июля двадцать шестого года «Ставрополь» покинул залив Петра Великого и взял курс на далекий остров.
Лишь оставив за кормой берега Японии, Георгий Ушаков почувствовал: наконец-то он действительно на пути к своей давней мечте.
Теплой ночью, поворочавшись на узкой корабельной койке, так и не сумев заснуть, он вышел на палубу и на правился на корму. Пробираясь между нагромождениями закрепленного на палубе груза, обходя клетки с коровами и свиньями, он старался найти такое место, где можно побыть одному.
Пароход шел в густой темноте. Только тяжкие вздохи коров, жующих сено, плеск воды за бортом да ухание паровой машины нарушали окрестную тишину. Из широких раструбов вентиляционных труб тянуло теплым запахом раскаленного угля, металла, разгоряченных тел кочегаров. Тускло светились ходовые огни, а от капитанской рубки на крышку переднего трюма, заваленного палубным грузом, ложилось яркое световое пятно.
На корме было тихо и темно, если не считать тех звуков, которые, как казалось Ушакову, только подчеркивали величие тишины океана.
Итак, мечта сбывается. Порой не верилось, и, просыпаясь поутру, Ушаков по-мальчишески ощупывал себя, чтобы убедиться — в действительности ли он начальник большой и серьезной полярной экспедиции по освоению острова Врангеля.
Знакомясь с историей полярных исследований, в особенности с материалами по подготовке судов, снаряжения, читая о том, каким трудом добывались средства, Ушаков поражался косности и равнодушию властей.
Но как же случилось, что ему, почти мальчишке, доверена не только эта важнейшая экспедиция, но и дорогостоящее судно, люди, снаряжение и, главное, — политическая ответственность?
Такое время пришло, думал про себя Ушаков, глядя на светлый пенный след, который оставлял за собой «Ставрополь». Время молодой мечты молодой страны. Ну, где и когда еще паренек, выросший в таежной глухомани, мог вырваться на такой вот беспредельный простор мечты и деятельности? Он знал, что впереди его ожидают куда большая неизвестность и большие трудности, чем те, что ему удалось преодолеть, готовя экспедицию. А в душе его звенела какая-то неведомая струна, будущее виделось ему значительным и прекрасным.
Ушаков просидел на палубе почти до самого утра. Когда на востоке наметилась зарождающаяся заря, он обогнул зачехленный гидроплан и ушел в свою каюту.