Что же предписывалось инструкцией при посещении станции? Сначала беглый осмотр, обзор приборной доски и других постов, расконсервация системы обеспечения газового состава, прокладка воздуховодов, но прежде всего по-житейски, как водится, всё обежать.
Передвигаться по модулям приходилось в полумраке. Свет все-таки попадал через иллюминаторы. Да, и ночная сторона не выглядела кромешной тьмой. Вспышки молний на земле (а их оказалось немало) освещали интерьер.
Попривыкнув глаза обходились этим случайным светом. Молнии освещали и через облака; тогда они выглядели световыми пятнами на облачном экране и ширились дрожа. Местами формой своей они напоминали первые дождевые капли, упавшие на сухой тротуар, местами сливались в пляшущее море огня. И оказалось, на земном шаре – немало гроз, и эта природная случайность – постоянный источник света для летящих по орбите, на её ночной стороне.
Скрежет разнесся по всем модулям сразу. Передавался он по металлу, по металлическому корпусу и трудно было понять – откуда звук? Сергей вернулся в рабочий отсек. Так его называли с тех пор, когда он собственно и представлял станцию. Потом с прибытием модулей его стали называть жилым или базовым блоком. Он тотчас нажал клавиши КСУ[12] и окликнул Жана. Но безрезультатно. Молчало холодное КСУ, и в станции было темно, лишь молнии подсвечивали через визир, и Жан молчал. Вплыла Софи и обнаружила обмякшее тело Жана.
Темно было в станции, но вот, наконец, комплекс вышел на свет. Засветился визир космонавта и в нем с удивлением Мотин увидел «Союз».
«Откуда корабль? Что за чертовщина?»
И тут же он с ужасом осознал, что это – их «Союз», отстыковавшийся от станции, хотя он не мог даже представить себе причину случившегося. Беда, как водится, не приходит одна. В отсеке снова стало темно, хотя станция двигалась теперь по освещенной части орбиты. Комплекс отвернулся от Солнца, и в визир смотрело звездное небо, куда более тёмное, чем ночная сторона Земли. Но вот засветилось «окошко» первой каюты. Софи отдернула занавеску. Лицо Жана, которого поместили в каюту, было совсем не белым, как при обычном обмороке, а красным – кровь прилила к голове.
Наконец Жан слабо зашевелился, спросил:
– Что со мной?
– Лежи, – сказала Софи. И это прозвучало странно. Стоял теперь Жан в каюте, лежал или висел – теперь это вряд ли кто-нибудь бы определил.
– Нет, не лежи, – возразил Сергей, – а непременно маши перед собой рукой. Вот сделаем веер тебе, а пока так маши возле лица, иначе задохнёшься.
И Софи чувствовала – не хватает воздуха. Она принялась махать, словно разгоняла дым. Вентиляторы не работали, отсутствовало перемешивание, и вокруг каждого возникал удушающий мешок выдохнутой углекислоты.
Перемещая Жана в каюту они зацепили кабель, который вёл себя, как живой. Он вился, путался, образовывал немыслимые петли, и поведение его было непредсказуемым.
Силы всех уже были на пределе. Их неуклонно тянуло ко сну. Но заснуть теперь было равносильно самоубийству. В чем же причина? Отчего станция непослушна? Не проходила ни одна из простых или важных команд. Что-то творилось с кабельной сетью. Она составляла десятки километров. Всё запанельное пространство было забито жгутами проводов, а ведь была ещё скрытая проводка. И копаться в них – было то же самое, что искать в организме тромб. Мотин стал действовать самым примитивным способом соединять напрямую источник и потребителя.
Дождавшись тени, когда солнечные батареи были обесточены, он протянул кабель к паре вентиляторов, светильникам и СТР. При этом он знал, помнил, что время сеанса связи приближается, и главное в их теперешнем положении – наладить связь.
Свободные кабели были использованы. Но Мотин знал, что для работы в открытом космосе был заготовлен специальный двадцатиметровый фал и другие короткие, которые следует наращивать.
В модуле дооснащения Мотин приметил автономный аккумуляторный блок. Его было некогда проверять, разыскав тестер, его нужно было просто доставить сюда и подключить в темноте. И это тоже было проблемой. Но это не всё. Люди есть люди. Софи вот-вот понадобится корабль. Но как объяснить, что корабля нет, и им предстоит долгий путь, который, возможно, и не приведёт к Земле.
Слабость Жана прошла, но ему было невдомек, отчего в станции темно и всхлипывала Софи.