— Библия?
— Да. Первый перевод на английский язык, сделанный Уильямом Тиндейлом. Издание 1566 года. Не буду вас мучить. Подождите меня здесь, сейчас принесу вам то, что вы жаждете увидеть.
Он не стал доставать книгу со стеллажа, а лишь пошарил рукой внутри полки. На моих изумлённых глазах с лёгким скрипом отошла часть стенки, и преподобный шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась, полностью замаскировав вход. Представить не мог, что здесь есть потайная комната. Воображение нарисовало уходящую вниз винтовую лестницу со стёртыми временем щербатыми каменными ступенями, и скользкими от плесени перилами.
Я устало расположился на диване. Положив под спину подушку, начал бездумно разглядывать комнату. Довольно скромно, под стать служителю культа, но уютно. Ощущалось явное влияние британского стиля. Оформление в мягких жемчужно-коричневых тонах. Мебель с отделкой «под старину» украшена изящной резьбой. На тонком паласе диван и два кресла с полотняной обивкой, низкий комод. Гравюры и пара гобеленов на стенах, отделанных выцветшими обоями в едва различимые розочки. На полке декоративного камина небольшие часы в полированном деревянном корпусе с римскими цифрами и отливающим золотистым блеском стрелками.
Преподобный долго не возвращался, и я решил посмотреть гравюры. Сюжет одной из них совсем не вязался с жилищем священника: прекрасная нагая девушка с венком в волосах, взлетающая из языков пламени словно птица-феникс. И вспомнил фигурку, которую купил на базаре пару дней назад. На заднем фоне гравюры просматривался горный хребет и вырубленные из скалы фигуры. Я задумался, подошёл к окну, разглядывая горную гряду, чей силуэт выделялся на тёмно-синем атласе неба.
— Да, Роберт, верно, вы подметили, — я вздрогнул, услышав за спиной низкий голос отца Бенджамина. — Именно эти горы изображены на гравюре.
— Значит, храм находится где-то там, в этих горах?
— Возможно. Вот книга, о которой я вам говорил у Крамера. А это мой перевод. Смотрите.
Он выложил на низкий столик передо мной раскрытый фолиант и аккуратную пачку листов.
— Понятно. Это статуя богини вулканов, которая находится в этом храме? — я ткнул пальцем в рисунок. — А где конкретно может быть храм, вы знаете, святой отец?
Он взял из комода трубку и табакерку. Присев в кресло, напротив дивана, медленно набил табаком и поджёг длинной спичкой.
— Скажите, Роберт, — выпустив ароматный дым, он бросил на меня испытующий взгляд, от которого мурашки пробежали по спине. — А зачем вам вообще понадобился этот храм?
— Я же говорил, мы с женой — археологи, интересуемся полинезийской мифологией, в частности всем, что связано с Таити. На этом острове живут потомки таитян. Они исповедовали этот культ. А храм — один из интереснейших объектов, дошедших до наших дней.
Он коротко рассмеялся, едва заметно. Но в глубине тёмных глаз, глубоко запрятанных под седыми бровями, осталась ирония. Он не верил мне, я это понимал.
— Извините Роберт, из вас — археолог, как из меня балерина. Что вы смотрите так удивлено? Археологи работают по большей части на свежем воздухе. Они загорелые, у них обветренные лица, крепкие грубые руки. В мозолях.
— Разве я не загорелый?
— Вы провели на острове неделю и просто обгорели. Судя по всему, вы в основном сидите в офисе, выезжаете куда-то на собственном легковом автомобиле. И ничего тяжелее ручки в руках не держали. И Софи вам не жена.
— Если мы не носим колец, не значит, что мы не женаты.
— Я спокойно смотрю на сожительство, не освящённое Церковью. Но даже если бы вы носили кольца, все равно вы не женаты.
— Почему? — я откинулся на спинку дивана, пытаясь держаться уверенно.
— Софи приехала на этот остров задолго до вас. Под именем Люси Холден. Она искала этот храм. Потом явились вы и стали искать её, но уже как Софи Гринвуд.
— Она к вам тоже обращалась?
— Нет. Ко мне она не приходила. Ни разу. На вас я обратил внимание сразу. Американцы редко бывают на этом острове. Для них тут не хватает размаха.
— А как вы определили, что я — американец, а не британец? Моё произношение? Но я могу быть шотландцем, или немцем.
— У вас ирландские корни. Темно-рыжие волосы, голубые глаза. Гармоничное лицо: подбородок уравновешивает верхнюю часть лица, — преподобный обвёл трубкой овал в воздухе, разделив его на три равные части. — Но вы ведёте себя, как американец.
— Нахально? — я усмехнулся.
— Нет. Я бы сказал: слишком раскованно и свободно.
— Вам бы, преподобный, снять сутану и начать работать сыщиком. У вас здорово получается.