- Вы не похожи на себя.
Она оглянулась на зал. Большинство сотрудников уже удалилось. Но номер одиннадцатый не торопился. Доктору Стоку показалось, что астролог не так пережевывает пищу, как прислушивается к его разговору с Агнессой. Она, вероятно, тоже подумала об этом, потому что понизила голос.
- Что вы делаете по вечерам, доктор Сток?
- Чаще всего сижу в лаборатории, иногда читаю в гостинице старые книги.
- Вы не любите ночные прогулки по берегу океана?
- Никогда не прогуливался.
- Приглашаю вас погулять со мной сегодня вечером.
- Согласен. Но вы не ответили на мой вопрос. Что с вами случилось?
- На прогулке отвечу. Зайдите за мной перед заходом солнца.
- Вы живете в номере двенадцатом?
- Естественно. Теперь давайте кончать еду в молчании, чтобы не возбуждать постороннего любопытства.
Ровно в восемь доктор Сток постучался в соседнюю дверь. Агнесса была уже одета для прогулки. Он хотел заговорить, она приложила палец к губам и показала глазами на стену. Он понял, что она опасается, как бы номер одиннадцатый, профессор Арчибальд Боймер, не стал подслушивать.
На улице доктор Сток спросил:
- Наша встреча, я догадываюсь, чем-то для вас опасна, Агнесса?
- Для вас тоже, доктор Сток.
- Вы побоялись и слово вымолвить в номере, но совсем не боитесь того, что нас видят прогуливающимися.
- Опасность не в том, что мы вместе, а в том, какой поведем разговор. Слово важней прикосновения рук. Помолчим, пока не выйдем на берег.
Доктор Сток много раз видел океан в конце их улицы, но ни разу к нему не выбирался. И, восхищенный, он несколько молчаливых минут только вглядывался в морской простор и вдыхал морской воздух. Солнце заходило справа, оно стало большим и красным - и золотисто-красным стал весь океан. Озаренный и преображенный, он беспокойно шевелился от берега до горизонта, в нем вздымались и распадались широкие волны, и все в нем было игрою золота и огня: ложбины волн сияли темной вишней, склоны валов сверкали красным и желтым, а гребни извивались шарфами дымно-розовой пены. Доктор Сток проговорил скорей для себя, чем для спутницы:
- Волны вспыхивают и гаснут.
- Вы что-то сказали, доктор Сток? - переспросила она. - Пойдемте подальше. Я знаю местечко, где скала нависает и над водой, и над землей. Там хорошо сидеть в одиночестве.
До скалы было с полкилометра. Сток шел за быстро шагавшей Агнессой и спотыкался: берег был усеян валунами, а доктор Сток не мог оторвать глаз от волшебства света, рождавшегося в океане, и не глядел под ноги. Он молчаливо корил себя: почти месяц прожил на острове, мог много раз видеть закат, но и не подумал ни разу об этом. Зато сегодня жадные глаза с лихвой вбирали в себя красоту, которую он раньше не замечал.
Агнесса остановилась у высокого гранитного валуна.
- Я пойду впереди, а вы взбирайтесь осторожно, тропка крутая.
На вершине она уселась лицом к городу, а не к океану. "Хочет видеть, не подбирается ли кто посторонний", - догадался доктор Сток. Он уселся так, чтобы видеть ее лицо и буйство красок в океане.
- Я вас слушаю, Агнесса.
Она сухо сказала, все так же всматриваясь в линию берега:
- Хочу стать детоубийцей. Вы должны мне помочь, доктор Сток. Доктор Сток успел привыкнуть к тому, что на Нио все содержит в себе одновременно два утверждения: "возможно" и "невозможно". И поэтому заранее настроил себя на то, что здесь надо ожидать любых неожиданностей. Но признание Агнессы Коростошевской было все же из тех, о коих он не мог помыслить.
- Детоубийцей, я не ослышался, Агнесса?
- Вы не ослышались. Я хочу убить своего сына, свое единственное творение - Бриарея. Без дружеской помощи я не справлюсь.
- Объясните, Агнесса, что все-таки случилось?
- Доктор Сток, расскажите, каким вам видится наш Нио? Можете говорить откровенно: наступает темнота, а в темноте никто к нам не подберется на вершину скалы.
Стоку показалось, что небольшая доза иронии и пара-другая шуток весьма облегчат столь драматично начавшийся разговор. Он вспомнил, что ему говорили о Нио - и генерал-профессор Лесли Говард Гордон, и специалист по экспериментальной астрологии Арчибальд Боймер, и толстый Джон Паолини с руками, похожими на распахнутые веера, и величественный Хирон Спадавеккия, и сама мужиковатая, но милая Агнесса Коростошевская, и все другие научные сотрудники.
- Что такое остров Нио? Это ИВН, то есть Институт Возможных Невозможностей, который иные именуют Институтом Невозможных Возможностей, хотя генерал-профессор Гордон отдает приоритет возможности невозможного. Здесь любой специалист имеет широкий простор в выборе исследовательской темы - только личная прихоть определяет, кто над чем трудится. Руководители Нио гордятся, что они обеспечили абсолютную свободу творчества, лишь в раю можно найти еще большую, раскованность, зато в раю, по агентурным сведениям директора острова, вседозволенность любого поиска часто смахивает на мучительное выдумывание уродств. Правда, и на Нио хватает конструирования уродов. Он не все здесь может одобрить. Он скорей бы вырастил у свиньи рога, чем умножал собачьи ноги, рога были бы свинье гораздо полезней, чем пятая нога собаке: она перекапывала бы рогами землю. Но он никому не навязывает своих оценок. И конечно, он не собирается порочить Бриарея, у него в мыслях не было осуждать творение Агнессы Коростошевской.
- Также и ваше, доктор Сток. Не забывайте, что вы частичный отец моего сына - в масштабе одной задней головы и четырех боковых рук. Так вот, директор острова уведомил меня, что Бриарея считают законченным, вполне удавшимся и будут тиражировать. Допустить этого я не могу.
- Тиражировать? Как это понимать?
- Буквально. Воспроизводить точными копиями в большом количестве экземпляров. Из одного сотворенного мной Бриарея сделают сто, двести, тысячу. На западной стороне острова размещается тиражный завод. Все создания, принятые администрацией, направляются в тиражирование. Их очень мало, принятых в тираж, но зато из одного оригинала возникает много копий. Тиражированные изделия транспортируют в специальные подземелья - живых существ или полуживых киборгов консервируют холодом и нейтральным газом, а механизмы просто складируют. Заготовка впрок... Неужели вы об этом не знали, Сток?
- И слыхом не слыхал! Вы не верите мне, Агнесса?
- Верю. У вас поверхностное представление о Нио. Вы только что излагали мне те басни об острове, которые вдалбливают в каждого из нас директор, и его лакеи вроде Хирона Спадавеккия или Арчибальда Боймера. Но я старожил острова. Я вижу и то, что они стараются скрыть.
- Что именно они скрывают, Агнесса?
- Секретное назначение Нио - вот о чем они не говорят. Здесь готовят оружие будущей войны. Задумайтесь, и это станет ясно.
- Но если есть однозначная цель, зачем на Нио царствует такое своеволие тем, зачем такая вакханалия проектов, зачем такая прихоть задумок, такие несуразности выполнения?
- Полная свобода в выборе тем кружит голову исследователям, для каждого из нас нет ничего привлекательней, чем работать по вольной своей прихоти. И осуществление любых несуразностей обогащает, а не обедняет арсенал замыслов, ибо заранее не всегда предугадаешь, что пригодится, а что нет. "Работайте над чем хотите и как хотите, дайте волю фантазии - в тиражирование мы потом направим только то, что нам полезно". Вот такой дьявольский план.
- Теперь я понимаю, зачем я понадобился со своей теорией внутримолекулярного резонанса! - сказал доктор Сток. - Они превратят мой невинный импульсатор в боевое оружие, сокрушающее все живые клетки! Скажите, Агнесса, давно вы узнали о секретном назначении острова? Вы раньше даже не намекали на это.
- Догадывалась я давно, но откровенничать побаивалась. Мне с самого начала не понравилось, что моим соседом стал Арчибальд Боймер. Вначале я думала, что он просто шпионит, но теперь мне кажется - у него задания серьезней, только не соображу какие.