– Это такие железные шары, которыми стреляют из пушек, – ответил Эйнар. – Давай рассказывай дальше, Эйвинд!
– Пушечные ядра пробили корпус пиратского шлюпа, который едва держался на плаву. Тогда солдаты пошли на абордаж. Но когда оказались на борту шлюпа, увидели, что все пираты мертвы! И не от выстрелов, а потому что Дагге перерезал им горло!
– А где он сам был в это время? – Эмиль прижался к Эйнару, как будто боялся, что Дагге Вассмо может внезапно появиться откуда-нибудь. Эйвинд зловеще улыбнулся:
– Он их ждал. Не так-то просто схватить такого, как Дагге! Он спрыгнул с реи и пустил в ход свой меч! Не сосчитать, скольких он убил тогда!
– А нелегко его прикончить, этого Вассмо! – воскликнул Эйнар.
– Вот именно! Но солдат оказалось много – как шерстинок на Пернилле. Так что в конце концов они его схватили.
– Нет! – расстроился Эмиль.
– И убили? – спросил Эйнар.
– Нет, не сразу. Дело в том, что король хотел повесить его. Дагге Вассмо заковали в кандалы и отправили в Кристиансанн, где в те годы была резиденция короля. И повесили на дубовой балке. Умирал он мучительно и долго, с ненавистью глядя то на одного солдата, то на другого. А перед смертью сказал: «Ну что же! Смотрите, как умирает настоящий мужчина!» Они повесили его так, чтобы прилив трижды накрыл его с головой. Потом обмазали его смолой, как мы обмазываем лодку.
– Зачем? – удивился Эмиль. – Ведь он же не лодка!
– При чём тут лодка, дурачок! Лодку покрывают смолой, чтобы она не сгнила. После этого его поместили в железную клетку на вершине самой высокой башни в городе. Каждый житель мог прийти и посмотреть на мертвого Дагге Вассмо. Пирата держали там до тех пор, пока вороны не склевали его!
– Фу, какая гадость! – поморщился Эйнар.
– Говорят, с тех пор Вассмо иногда появляется на кораблях. И это – непременно к беде!
– Но зачем он убил своих пиратов? Я просто не понимаю!
– Потому что ты маленький и глупый. Вот и не возьмешь в толк, – сказал Эйвинд. – Вассмо их убил, чтобы они не видели, где он спрятал золото. Если не знают, то и не украдут. Понятно?
– Но тогда, если он и его пираты мертвы, значит, рундук всё еще спрятан?
– Молодец, Эйнар! Золото всё еще где-то лежит. И угадайте, о каком скалистом острове идет речь?
Эйнар и Эмиль недоуменно переглянулись. И тут до них дошло. Вернее, дошло до Эйнара; Эмиль только сделал вид, что всё понял, и повторил удивленное выражение лица брата.
– Это наш остров?!!
Эйвинд подпрыгнул и хлопнул в ладоши:
– Да! Наш остров! Прямо здесь, под вашими задницами!
– А почему ты сразу нам не сказал? – спросил Эйнар.
– Ну вот я сейчас говорю!
Тут Эмиль запрыгал как сумасшедший:
– Друндук Вассмо! Друндук Вассмо! Друндук Вассмо!
– Рундук, дурачок, – поправил его Эйвинд.
– А ты знаешь, где он? – спросил Эйнар и огляделся, словно рундук был где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки.
– Ты что, совсем, что ли? – Эйвинд похлопал брата по голове.
– Ну…
– Ты что, считаешь, он стоит просто так на земле или под кустом?
– Ну, нет…
Эйвинд подозвал братьев к себе. Они отложили удочки и встали в кружок.
– Мы должны найти узкое и глубокое ущелье, защищенное морем, – прошептал он.
– Узкое и глубокое ущелье, защищенное морем, – задумчиво повторил Эмиль.
– Мне кажется, что-то вроде трещины между камнями. Какое-то труднодоступное место. Вассмо был не дурак!
– Да уж, не дурак. Он настоящий хитрец!
– Точно, брат! Будет непросто, но ведь это наш остров, верно?
– И мы знаем его как свои пять пальцев. Так?
– Так!
– Тогда вперед! На поиски золота Вассмо!
5
Это приключение началось летом 1839 года.
Знойным, душным летом, которое наступает внезапно и словно обездвиживает воздух, воды пролива и всех вокруг.
Улов стал скудным: рыбы, похоже, предпочитали прохладные глубины теплым поверхностным водам. А может, они заживо сварились и легли на дно. Торговля тоже шла вяло: у людей совсем не было сил и желания что-либо делать. Всем правила апатия. В воздухе повисло ленивое ощущение, что жизнь замерла, затерялась в сером, как вата, небе и ждет, когда снова придет в движение. Время шло, а лето всё не кончалось.
Даже остров Немого раскалился. Камни так нагревались, что на них можно было готовить рыбу, а ходить босиком стало невозможно. Листья и трава высохли, как осенью; и днем, и ночью кролики искали прохлады в подземных туннелях.
Примерно раз в три недели Финн Хёбаак причаливал к острову на весельной лодке, пробиваясь сквозь плавающие водоросли, пахнувшие гнилью. Под парусом в такой штиль он не ходил. Когда Хёбаак швартовался в маленькой гавани и разгружал товар вместе со сторожем, он неизменно говорил только одно: