Всё это едва ли походило на столичный аэропорт.
Как только на стоянке перед вокзалом появился первый автобус, следующий в Киев, мы стали собираться. Таксисты обозвали нас жлобами и проводили с бранными пожеланиями.
— Интересно, из какой страны они прилетели? — услыхал я вопрос одного из них. — Какие-то перепуганные и глухонемые! — заметил наблюдательный зазывала.
Автобус вёз нас по заснеженной, укатанной трассе. Вдоль дороги часто и густо стояли освещённые рекламные щиты, предлагающие услуги мобильной связи и парфюмерию. Крикливая реклама казалась мне неким недоразумением. На кого рассчитана вся эта коммерческая дорогостоящая суета? Неужели, на тех людей с баулами, которых я наблюдал в зале ожидания?
Все мы вышли на площади у железнодорожного вокзала. В утренних сумерках стояло освещённое здание обновлённого вокзала. Только войдя вовнутрь, и, оказавшись, перед фонтаном, я понял, что здесь что-то изменилось.
Мы поднялись на второй этаж и расположились в полупустом зале ожидания. Здесь было комфортней, чем в аэропорту Борисполь.
По очереди, оставляя кого-то из нас присматривать за вещами, мы отходили к билетным кассам, а затем, и разъезжались в разных направлениях.
Купив билет, я спустился по ступенькам в подземный этаж к туалету. Вход в сортир был перекрыт металлическими вертушками, как на заводских проходных. Эти приспособления контролировались женщиной, восседающей в будке с окошком. Напротив неё, у вертушки сидел на стуле верзила с милицейской дубинкой в руках, выряженный, в камуфляжную форму и военные ботинки.
Я приблизился к пропускному пункту. Человек с дубинкой лишь взглянул на меня.
— Пятьдесят копеек, — объявила цену дежурная из окошка.
Я положил мелочь в тарелку перед окошком. Она приняла. За полученную оплату, отмотала от рулона туалетной бумаги. При этом отмерив положенную длину с помощью отметок, сделанных маркером на подоконнике.
— Не нужно, — сказал я.
— Бери. Положено, — строго ответила дежурная.
Я взял туалетную бумагу. Она нажала нужную кнопку, разблокировав вертушку. Я прошёл на территорию туалета.
Заведение было совсем новым и вполне приличным в гигиеническом, эстетическом и техническом смысле.
Перед умывальником с зеркалами стоял по-домашнему полураздетый БОМЖ и тщательно выскабливал бритвой синюшную физиономию. Я вспомнил Владимира, которому — негде причалить в Украине.
— Сейчас ему, действительно, лучше оставаться в бараках Хаслара и работать за пятнадцать фунтов в неделю, — подумал я.
Сделав своё быстрое дело, я покинул охраняемый объект.
Мой поезд отправлялся только вечером. У меня было часов девять, которые надо было как-то убить.
Людмила из Днепропетровска нашла новую гостиницу на вокзале и сообщила нам о ней. Туда я и отправился.
Гостиница пустовала. Сонная дежурная приняв оплату, выдала мне ключ от номера. Душевой и туалета в номере не было. Оказалось, что за отдельную плату можно получить и ключ от общей душевой комнаты.
После горячего душа я почувствовал себя лучше. Из окна номера я мог видеть освещённую новую церковь неподалёку от вокзала. Стоял утренний туман. Начинало оживать уличное движение.
Я лёг, надеясь уснуть и проспать до поезда.
Спал я недолго. Среди дня я почувствовал желание прогуляться. Покинул тёплую комнату, сдал ключ и с сумкой вышел в зал ожидания. С телефона автомата позвонил товарищу в Киеве. Мне повезло. Я застал его дома в рабочее время. Но он уже уходил. Виктор предложил мне встретиться в определённое время у какой-то станции метро.
Оставив сумку в камере хранения, я отправился на ближайшую станцию метро.
Путешествуя в подземном поезде, я наблюдал и сравнивал.
Старенькие вагоны были переполнены пассажирами и обклеены рекламой, как обоями. Постоянно ходили торговцы канцтоварами, батарейками и прочими мелочами. Они были приличного вида и не приставали к пассажирам. Все были тепло одеты и чем-то озадачены. Мои светлые джинсы и туфли на тонкой подошве выдавали меня, как некое недоразумение. Но никто не обращал внимания, ни на меня, ни на мою одежду.
С Виктором встретились, как договаривались. Он повёз меня на какой-то строительный объект, где ему надо было что-то выяснить по работе. Я не выходил из машины. Наблюдал вокруг и слушал местное радио.
Затем, он повёз меня к себе домой на Троещину.
Дома была его жена. Я заметил, как она осторожно поглядывала на меня. Видимо, заметила что-то странное.
Вскоре, вернулись с занятий их двое сыновей. Всех нас пригласили обедать.
Поедая борщ со сметаной, я признался, что последние два года не пробовал такой еды. Ребята рассматривали меня открыто, но тактично спрашивали только об Англии.