— Пойдем, пушистые уши, — усмехнулся Стив, чуть потянув за шерсть на загривке. — Выпущу я тебя. И, Баки, не зависай перед зеркалом, завтрак стынет.
Брок сосредоточенно, касаясь плечом бедра Стива, спустился по лестнице, пересек гостиную, даже не повернув головы в сторону Тимура, вышел во двор и порысил к калитке. Дождался, пока Стив откроет ее, ткнулся холодным мокрым носом ему в руку и моментально скрылся в высокой траве, которой порос холм.
Баки на кухне наливал воду в большую миску, укрепленную на деревянной стойке, а потом достал из морозильника здоровенный кусок темно-красного мяса и сунул в самую большую микроволновку размораживаться.
— Ума не приложу, отчего он перекинулся, — пожаловался он Стиву. — Я ему зачитывал свежий абзац, смотрю — бряк, и лапы. Вроде я не настолько плохо перевожу.
— В твоём таланте я не сомневаюсь, Бак, может, ему так комфортнее, — пожал плечами Стив, выставляя перед Баки тарелку оладий и креманку, доверху наполненную пекановым маслом. — Есть ещё сироп и вчерашнее варенье, — сказал он, то и дело поглядывая на сад за окном.
Стив сам не понял, почему приготовил так много оладий, зачем рассчитывал и на Брока, хотя завтрак был своего рода благодарностью для Баки за тот день в городе, за заботу, за то, что не отталкивает, позволяя иной раз быть слишком близко для обычных друзей.
Баки залил огромную оладью сиропом, перемазался сам и принялся есть, то и дело облизывая пальцы.
— О, твой фирменный рецепт! — восхитился он, распробовав. — Классно. Только, Стиви, не буди ты меня по утрам, а? Я сова, я поздно ложусь. Хотя сегодня хорошо, что ты меня рано поднял, за рыбой надо ехать спозаранку. Поедешь с нами? Нас сейчас полон дом, закупимся как следует, а я не люблю, когда Тикки тяжести таскает. Она же такая маленькая…
— И ни фига я не маленькая! — возмутилась вошедшая Туу-Тикки. — Я среднего роста! Спасибо за завтрак, Стив.
— Это в какой стране и в каком времени такой рост средний? — поинтересовался Баки. — В СССР времен распада?
— Да, а что? — Туу-Тикки налила себе кофе и добавила в него сливок. — О, я тоже делала оладьи такого размера, когда маленькая была. Тесто на скисшем молоке. Под конец так задалбывалась печь, что остатки выливала на сковороду и получались вот такие монстры.
— Супергеройские оладьи, — подмигнул ей Стив. — Для самых стойких! Баки, ну что ты, — закатил он глаза и, намочив полотенце, медленно обтёр Баки ладони. — Как маленький.
И расхохотался. Лицо Баки сделалось непередаваемо забавным, будто бы им снова по шестнадцать и Стив на глазах у самых красивых девушек с Кони Айленда достал носовой платок и принялся стирать с щёк друга смазанный след от помады.
Туу-Тикки отважно одолела «супергеройскую» оладью и выпила две чашки кофе. Встала и велела Баки:
— Сиди смирно. Лохматый, как чёртушка.
После чего взяла из воздуха расческу и ловко собрала отросшие волосы Баки в аккуратный хвост.
— Вот, а то петухи торчали, — сказала она и поцеловала его в щеку.
Баки смущенно чмокнул ее в нос.
— Стив, поедешь с нами? — спросила Туу-Тикки. — Там красиво, а ты художник.
Стив улыбнулся.
— Только на всякий случай планшет захвачу, — Стив вытер руки полотенцем. — Давно не брал карандаши в руки.
Всё-таки хорошо, что Баки уговорил его зайти в художественную лавку и скупиться по мелочи, так, на всякий случай, — и ведь пригодилось. Проходя мимо жующего Баки, Стив большим пальцем стёр каплю сиропа с губ Баки и слизнул её. Баки хитро улыбнулся ему.
— Баки, на твоей машине и ты за рулем, — объявила Туу-Тикки. — Моя машинка не под ваши суперсолдатские размеры.
Стив вертел головой не переставая, чувствуя себя ребёнком, впервые попавшим в магазин игрушек. Вокруг было много всего: прилавки с живой рыбой, морепродуктами, маленькие уютные кафешки, сувенирные магазинчики всех мастей, уличные музыканты, невероятное количество народу и вид на залив. Руки сами собой тянулись к планшету с листами.
Он уже приметил пару мест, где хорошо было бы присесть и быстренько, в пару штрихов, зарисовать на память.
Туу-Тикки вместе с Баки переходили от прилавка к прилавку, скупая всё, к чему взгляд прикипит. Баки придирчиво осматривал морского окуня, тыкая пальцем то в одну, то в другую рыбную тушку, и яростно торговался за каждый цент, веселя улыбчивых торговцев.
От Стива требовалось только нести пакеты и не потеряться в пёстрой толпе. У него была, конечно, прекрасная память, но найти хоть кого-то в таком столпотворении не представлялось возможным.
Стив догнал Баки с Туу-Тикки, когда они уже закончили с рыбой и Баки прилип к прилавку с мороженым.
— Туу-Тикки, мэм, — обратился к ней Стив, косясь на высокого загорелого дочерна парнишку, улыбающегося ему от прилавка с разной самодельной бижутерией. Маленький магазинчик и этого продавца Стив приметил уже давно и всё искал возможности подойти. — Это не страшно, если я не поеду обратно с вами? Хочу… ещё пройтись и вернусь к вечеру на такси, если вы скажете адрес. Или так нельзя? Я могу и пешком.
— Окридж-драйв, девяносто девять, — ответила Туу-Тикки. — Только помоги нам сначала отнести покупки в машину. Баки, в доме полно мороженого, давай сначала запасы доедим?
— Я хочу вот это, с васаби, — объяснил Баки. — Я такое еще не пробовал.
Стив вскинул брови. Васаби с лёгкой руки Наташи он ел и не мог сказать, что эта странная японская горчица ему так уж понравилась, но, если Баки хотел… Купив рожок с двумя шариками зеленоватого мороженого, вручил его Баки.
— Конечно, помогу, — улыбнулся Стив, бросив быстрый взгляд за спину. — Пойдёмте, рыба не любит жару.
Баки тащил все сумки в одной руке, так что его перекашивало, и ел мороженое. Над пирсом взлетели странные пронзительные крики, и Баки едва не уронил один из шариков.
— Котики, — объяснила Туу-Тикки. — Причем половина — шелки.
— Познакомишь? — спросил Баки.
— Это вечером надо и не в сезон, — сказала она.
Они забили сумками и пакетами с рыбой, лангустами, моллюсками весь багажник немаленькой машины Баки.
— Веди себя хорошо, Стив, — строго сказал тот и улыбнулся. — Звони, чуть что.
— Не беспокойся, — ответил он и тут же стремительно скрылся в толпе.
Стив отлично помнил и тонкого, как тростиночка, продавца, призывно растягивающего чересчур пухлые для его лица губы в призывной улыбке, и яркие фенечки на запястьях.
— Ты вернулся, — скорее утверждая, чем спрашивая, протянул тот. — Я Рауль.
— Джереми, — представился Стив новым именем, так и не успев к нему толком привыкнуть.
— И что же ты хочешь, большой парень? — Рауль качнул бёдрами.
— Купить вот это, — Стив указал на нитку с аквамариновыми бусинами, так великолепно смотревшимися бы на запястье Баки.
— И только? — Стив кивнул. — Не продам, ничего тебе не продам, — надулся Рауль, явно рассчитывавщий совсем на другое.
— А если я тебя нарисую?
Через без малого пять часов Стивен едва выполз из лавки, плюхнулся на скамейку и откинул голову назад. Вот кто бы знал, что этот мальчишка умудрится его так заездить. И самое забавное, что Стив к нему и пальцем не прикоснулся, строго соблюдая свои же правила: во-первых, он был не совсем свободен, да и не спал с первым встречным, хотя, чего греха таить, Рауль был хорош, гнулся, будто профессиональный гимнаст, выставляя на обозрение всё самое привлекательное; во-вторых, Стив никогда не потащил бы в постель собственную модель. Он всегда считал, что искусство и секс несовместимы.