– Давайте я заряжу.
– Не надо, сама.
Понаблюдав, как довольно уверенно герцогиня заряжает свое грозное оружие, гонцы поспешно развернули коней и разлетелись в разные стороны поляны. Только страх перед герцогом, приказавшим без Маргрет не возвращаться, удерживал их от позорного бегства из леса.
На сей раз она выстрелила прямо с рук, но пуля ушла куда-то вверх, в крону могучего дуба, в поднебесье; а сама аркебуза грохнулась на землю.
– Но ведь солдаты же стреляют с рук? – как ни в чем не бывало, спросила она конюшего.
– Только не так, как пытались стрелять вы. Аркебузу нужно прижимать к плечу или ставить на подставку.
– Вот видите, – обратилась она к слугам. – Возвращайтесь к герцогу и передайте, что прибуду, как только выстреляю все заряды. Сколько их у нас, Клод?
– Еще семь.
– Слышали? Их еще семь. Заряжаю третий.
– Но, герцогиня! – угрожающе прокричал один из слуг. – Вам ведь было приказано!..
– Этот выстрел получится у меня более метким.
– Если вы не пожелаете, мы вынуждены будем… привезти вас в замок силой.
– Вот и привозите… силой! – решительно ответила Маргрет, вновь заряжая свою аркебузу.
Как Маргрет и предполагала, в замке ее ждал генерал Верлен. Приземистый, почти на голову ниже Маргрет, не в меру располневший и с землистым, морщинистым лицом, – он представлялся молодой герцогине человеческой руиной, за которую она не вышла бы замуж, даже если бы стояла перед выбором: этот супруг или костер инквизиции.
Впрочем, судя по тому, с какой суровостью встретили ее в замке родители, не говоря уже о возмущенном генерале, до костра было не так уже и далеко. По крайней мере, суд святой инквизиции был в полном составе. Присутствовал даже престарелый епископ Роже – давний знакомый ее отца, Николя де Роберваля, которому, как поговаривают, герцог был обязан приближением к королю. По крайней мере, епископу дважды удавалось удачно выступать в качестве посредника между грубоватым, вспыльчивым герцогом и Франциском I.
– О, дочь достойных родителей своих, герцога Николя де Роберваля и герцогини Алессандры де Роберваль, – торжественным тоном проповедника начал свою речь епископ, как только все присутствующие на этом «суде» расселись полукругом в овальной гостиной дворца, оставив Маргрет стоять посреди нее в гордом одиночестве. – Вы нарушили святую традицию церкви и народа нашего. Прежде чем обручиться, вам, конечно же, следовало получить благословение родителей своих. Вы же, пойдя против их воли, тайно обручились с человеком, вашей семье неизвестным, – при этих словах и епископ, и Маргрет мельком взглянули на герцогиню Алессандру, которая, дабы скрыть смущение, а вместе с ней и правду, приложила к глазам платочек.
Значительно дольше юная герцогиня задержала свой взгляд на прислоненной к стене аркебузе. Теперь она чувствовала себя увереннее, поскольку знала, как следует заряжать это грозное оружие и как из него стрелять.
– Своим решением, – продолжил тем временем епископ, – вы навлекли на себя праведный гнев отца вашего, который отказывается признать ваше обручение и требует, чтобы вы венчались с человеком вашего круга и вашего достоинства.
Епископ как-то странно обвел взглядом всю гостиную, словно бы пытался отыскать человека «ее круга и ее достоинства», но так и не обнаружив его, лишь в последнее мгновение повернулся лицом в сторону генерала де Верлена.
– Позвольте, я уже обручена, – заметила Маргрет, чувствуя, как к горлу ее подступает комок обиды и растерянности. – Не посмеете же вы, столь высокое духовное лицо…
– Посмею, дочь моя, посмею. Если на исповеди вы раскаетесь в содеянном, объяснив свое действие тем, что на вас нашли слабость и затмение разума; что вас похитили или принудили; и наконец, что вероятнее всего – на вас воздействовали колдовством. Вот именно, колдовством! – воодушевленно ухватился епископ за эту мысль, которая только сейчас посетила его. – Разве не так дочь моя?..
– Какое еще колдовство, ваша святость? Колдовство – это больше по моей части.
Услышав это, герцогиня Алессандра побледнела и раздосадованно всплеснула руками. Она прекрасно знала, что такое настоящий суд инквизиции.
– Мне ведомо, – продолжал Роже, что шевалье де Альби обучается премудростям лекаря, но… где грань между врачеванием и сатанинством? Однако не будем сейчас об этом, – взглянул он на Алессандру. – Я как лицо высокого духовного сана смогу отпустить вам этот грех, Маргрет де Роберваль, и избавить вас от обета, данного при обручении.
«А ведь стоит мне признать, что обручение состоялось по непонятным мне причинам или что на меня наслано колдовство, как эти ироды и впрямь отправят моего медикуса на костер инквизиции!» – ужаснулась Маргрет.