– Черт знает что… неужели от меня так пахнет? Проклятая жара!
Он встал так, как стоял, когда смотрел на солнце.
Да, именно здесь он и стоял… Вот куст с красными, похожими на барбарис, ягодами, за спиной, в полуметре – уродливое дерево…
И он медленно, чтобы не пропустить ничего, поднял голову.
Через мгновение он опустил ее.
– Да нет, ерунда какая-то…
Он сунул руку в карман, вытянул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой.
Смотрел он прямо перед собой. В лес.
– Ерунда, быть не может… – Когда он бормотал, изо рта его вылетали едва заметные выхлопы табачного дыма.
Он резко вскинул голову.
На высоте двадцати метров над землей, то появляясь из густой листвы, то снова исчезая в ней, тянулась стальная проволока. Отсюда, с земли, было сложно понять, какой она толщины. Макаров считал, что со спичку.
Развернувшись, он провел взглядом по кронам уродливых деревьев. Проволока пронзала их, и он видел ее, насколько хватало зрения.
Эта же проволока уходила в другую сторону.
Окурок упал на землю. Он вдавил его каблуком.
Теперь он знал, куда идти.
Он шел по лесу вдоль проволоки, чуть изменив маршрут. Теперь он двигался на восток, вдоль берега. Самой кромки его, касающейся воды, он не видел. Но слышал, как волны глухо бьются о камни.
Когда он в очередной раз остановился, чтобы свериться с проволокой и вытереть со лба пот, слева от него шевельнулась кора дерева.
Поймав краем глаза это движение в оглушенном скрежетом попугаев лесу, капитан чутко повернул голову.
А потом неторопливо обошел дерево.
Никого.
«Голод и усталость, больше ничего мной не движет», – думал Макаров. Он так рассуждал, и в мгновения эти его тонко пронизывал неизвестно откуда появившийся страх. Сначала он кольнул кожу под правой лопаткой. Так, наверное, страх вошел в него. Потом покрыл тонкой пленкой внутренности. И вот он овладел им – не грубо, как матрос овладевает портовой шлюхой, а тонко, как море пытается завладеть душой морского волка.
«Я все понимаю, – продолжал думать Макаров, стоя у дерева, – ведь всему есть объяснение, верно?…»
Он еще раз посмотрел на дерево, потом поднял голову. Проволока была. Она ему не казалась. Она была. И дерево – вот это, рядом, метра полтора в диаметре, – тоже было. Сучковатое, с наростами, какие не выдумал бы и сам Гойя, – оно было.
«Я все понимаю и могу объяснить, кроме одного, – бормотал про себя, укрывшись под маской мнимого спокойствия, Макаров, – кроме одного… Как я могу пахнуть потом по-разному?…»
*
– Макаров, купи мне духи!
Он никогда не отказывал ей. Наверное, неумение отказать женщине, когда тебе слегка за сорок, и есть та причина, которая становится проблемой среднего возраста.
– С удовольствием.
– Не волнуйся, жена не узнает, – она засмеялась, потянула его за рукав, и они оказались в отделе «Л’Этуаль».
– Макаров, я сама куплю себе духи, – сказала она, глядя ему в глаза. – Я пошутила насчет подарка. Мне просто хочется, чтобы ты подольше побыл рядом.
Бессмысленно перебирая флаконы и переходя от стеллажа к стеллажу, она не выпускала руку капитана второго ранга.
Он едва успел заскочить домой и переодеться. Жены еще не было дома, а как только приедет, то он тут же сядет за документы. У него было три часа. Которые он вечером мог бы списать на пребывание в части. Эта женщина – с короткой, как у мальчишки, стрижкой, с голубыми глазами и дрожащей линией губ зацепила его внимание полгода назад. И с тех пор каждый раз, когда он смотрел в океан, он вспоминал ее и несколько ночей, что связали их. Крошечная, распущенная в постели и невероятно собранная на людях, эта женщина контрастом своего поведения словно приворожила Макарова к себе. Он знал, это плохо – как знал, что никогда им не быть вместе, он знал, что дома его ждут, что есть Питер и что он никогда не променяет немного приевшийся домашний пейзаж на эту крошечную батальную картину… Но он ничего не мог с собой поделать. Галина тянула его не за рукав. Отпусти она его, он пошел бы за ней сам, как барашек идет за матерью…
Макаров стоял рядом и смотрел на ее руки. В тридцать семь лет иметь такие – подвиг для женщины. Временами он едва ли не испытывал стыд оттого, что кто-то из случайных прохожих может заподозрить его в тяге к нимфеткам. Тридцать семь. Ей можно было дать двадцать. А если не приглядываться, и того меньше. Может, ее маленький рост был тому виной?
Эта женщина притягивала его к себе еще и тем, что никогда ничего не просила у него. Редкостное сочетание ума и красоты, помноженное на опыт прошлой семейной жизни, позволяло ему находиться рядом с ней без опаски услышать однажды: «Макаров, я не могу больше без тебя». Она не выражала неудовольствия, когда он торопился от нее домой, не заводила разговоров на темы вечной любви. Ему было хорошо с ней, ей – с ним. Когда-то это должно было закончиться, оба это знали. Но не сейчас. Когда он смотрел на океан, Макаров видел цвет ее глаз. Но однажды он заглянет в ее глаза и увидит океан. Он был готов к этому. Но не сейчас.
– Я возьму «Пуазон». Тебе нравится?
– Да.
– Ты отвечаешь так, потому что находишься в постоянном страхе? Только не ври.
– Да, я трусливо поджимаю хвост, думая о том, что в маленьком Калининграде в этот отдел может зайти кто-то, кто знает меня.
– Гм, ты прав. Тогда иди, постой у отдела спорттоваров. Надеюсь, никто не заподозрит тебя в любви к лыжам. Я вернусь через минуту.
Он так и сделал. И она сдержала слово.
– Поехали ко мне?
– К тебе? – он удивился и посмотрел в океан.
Галя шла, глядя под ноги. До этого они всякий раз встречались в гостиницах. Однажды было сказано, что привычки водить мужчин к себе Галя не имеет. На том и была постановлена точка. А сейчас… Что произошло?…
– Да какая разница теперь… лучше сломать свою привычку, чем прятать глаза от прислуги… Хоть мне на это решительно наплевать.
Он поймал у входа в торговый центр такси, и тут же его за этим делом застиг телефонный звонок.
– Макаров, ты где?
– В части, – глухо обронил он и посмотрел на Галю. Чудная женщина, она, слыша все, не повела и бровью. Села на заднее сиденье и подвинулась, освобождая ему место. Он видел резинку ее чулка в глубоком разрезе юбки.
– Я думала, у тебя сегодня выходной.
– Да, выходной, но пришлось заехать.
– Куда? – громко спросил таксист, посмотрев в зеркало, и Макаров поморщился.
– Кто это там рядом с тобой? – удивленно спросила жена.
– Плотников спрашивает, куда нести новую робу. А ты где?
«Тимирязева, шестнадцать», – тихо назвала адрес Галя.
– Еще на работе. Ты машину сделал?
Вот черт!… Он должен был отогнать ее «Ауди» на станцию, и забыл. Вернее… нет, не забыл… Он просто был занят мыслями, не имеющими отношения ни к жене, ни к ее машине…
Он успеет сделать это к ее возвращению, все равно ей сегодня придется работать дома. Там дел-то – тор-мозухи долить да шланги проверить.
– Да.
– Ладно, пока, капитан. Целую тебя.
– Я тоже, – ответил он и отключился.
Галя взяла его за руку.
– Не обращай внимания на квартиру. Ты знаешь, она не моя.
Он улыбнулся. Он знал, что она снимает квартиру. Галя приехала из Москвы уже директором одного из магазинов сети «Лента». У нее «Мерседес» и дорогая одежда. «Пуазон» ей не нужен. Скорее всего, она подарит эти духи кому-то из подруг. Просто ей хочется быть с ним не только в постели, а еще где-то. В общем, неважно… Главное, что он понимал это, и она знала, что он понимает.
Едва они перешагнули через порог, она обернулась и обхватила его шею руками.
*
Проволока тянулась сквозь деревья. Макаров шел, вытирал рубашкой лицо и несколько раз в минуту сверял свой курс с проволокой.
– К чему-то же ты должна крепиться, – прошептал он, чувствуя, что страх не оставляет его.
Запах пота исчез. Как ни принюхивался он к себе, его не было. Быть может, это запахи деревьев? Не отрывая взгляда от проволоки, он прижался к первому попавшемуся на пути дереву щекой. Пахло деревом, как пахло бы, прижмись он к березе или липе. Обе они пахли для него одинаково.