— Хм, вы бы очень хорошо справились, как только разобрались, — сказал Стивен. — Я знал много молодых парней, которые пришли в лазарет с гораздо меньшими знаниями, чем у вас. Вы человек читающий, и с Блейном и Линдом в качестве пособия и приличным медицинским сундуком прекрасно бы справились. Ваша совесть слишком требовательна: я заметил это раньше.
— Пойдёте со мной, сэр? Я уже упоминал, что вы из Ирландии, и друг независимости: вас поприветствуют от всего сердца, я знаю. От всего сердца, и уверен, что мистер Патнем согласится на любую плату, что вы выберете, хотя сам никогда не попросит капитана Обри о ваших услугах.
— Я никогда ни с кого не брал плату, — сказал Стивен, хмурясь. — Вспомните себя, мистер Хирепат. Все, что мы хотим — это воспользоваться их кузницей. И капитан Обри не попросит её, как и мистер Патнем не попросит хирурга с «Леопарда». Глупая, глупая ситуация. Каждый из них, как частное лицо, вытащит другого из воды, каждый поможет другому даже при существенной опасности для себя. Но каждый, как представитель своего племени, будет бить другого из больших и малых пушек, потопит, сожжет и уничтожит без зазрения совести. Глупая, глупая ситуация, которая должна быть урегулирована людьми здравомыслящими, а не бойцовыми петухами, оседлавшими ходули. Пройдемте ко мне в каюту. Вот, — он открыл свой шкафчик. — Какой там за зуб?
— Вот этот, — сказал Хирепат, открыв рот и указывая.
— Хм, — сказал Стивен, выбрав устрашающего вида инструмент и пощелкав им. — Тем не менее, нам лучше взять всё по полной программе. Несомненно, будет еще несколько случаев, с цингой-то на борту. Ретракторы. Ампутационные ножи. Возможно, несколько маленьких пил: да, набор этих надежных пил из шведской стали. Костный распатор, на всякий случай. Теперь лекарства. В каком состоянии их медицинский сундук, мистер Хирепат?
— Они опустошили его, сэр, кроме мелкой корпии.
— Конечно. Именно так. Каломель, как вершина лекарств, несомненно, с александрийским листом и порошками Джеймса, чтобы протолкнуть их вниз. Неудивительно, что они болеют. — Наполнив сумку, Стивен продолжил. — Нам потребуется кто-то, кто будет грести. Дрожащие руки — плохо, если придется оперировать.
Это оказалось разумной предосторожностью. Как только Стивен заглянул в лазарет китобоя, то сразу понял, что ему придется провести две деликатных резекции немедленно, если он хочет спасти ноги, а когда более важная работа была сделана, нашлось, как он и предполагал, немало зубов, требующих твердой и сильной руки и крепкого запястья. Он осмотрел челюсть Патнема, посоветовал прекратить жевать табак, подержать примочку на деснах и погреть ноги в горячей воде, пока они не покончат с хирургией. Он мог бы управиться с капитаном Патнемом засветло, но обещать не в силах. К тому же, нельзя было трогать зуб, пока опухоль не уменьшится.
— Могу ли я попросить вас назвать ваш гонорар, доктор? Каким бы он ни был, я с радостью удвою его, если вы вырвете зуб до захода солнца.
— Я пришел сюда не за гонораром, сэр, — ответил Стивен. — Ваши люди не просил платы за то, что сняли меня с острова, они не ставили никаких условий, и я не буду.
Пока готовили операционный стол — четыре сундука, сдвинутые вместе под световым люком, — Стивен, осматривая пациентов, узнал, по крайней мере, одну из причин, по которой капитан Патнем так не желал видеть королевский военно-морской флот на борту своего брига. У Стивена имелась привычка внимательно слушать то, что говорят пациенты — необычно для представителей его профессии, это верно, зато он обнаружил, что это помогает поставить диагноз.
Теперь, слушая китобоев, он понял, что многие пытаются ввести его в заблуждение, но не о своих разнообразных недугах, а о стране их происхождения. Стивен достаточно часто слышал характерный американский говор, чтобы знать, что это плохая имитация, а особенности синтаксиса английского языка в Ирландии не могли ускользнуть от его привычного уха, не говоря уж о приглушенном бормотании на собственно ирландском в отдалении. И когда пациент с проблемами в мочеиспускании выказал сильнейшее нежелание снять рубашку, Стивен сказал ему откровенно, что если он боится иметь дело с информатором, а не врачом, то может оставить рубашку и убираться к черту, и тогда еще на неделю останется без лечения, и сопроводил тираду некоторыми особенно шокирующими гэльскими ругательствами и кощунствами, что помнились с детства.
Рубашка исчезла, обнажив вытатуированное изображение линейного корабля первого ранга «Каледония» под парусами, и этот парень оказался не единственным: довольно значительная часть матросов китобоя была ирландского происхождения и, следовательно, подпадала под принудительную вербовку, а некоторые являлись дезертирами, подлежащими повешению или, по меньшей мере, порке и продолжению вынужденной службы в Королевском флоте. Джек мог бы, вероятно, схватить примерно треть экипажа «Лафайета», оставаясь в рамках закона, а было известно, что матросов у него не хватает. Тем не менее, после замечания Стивена напряженность больше не росла, сменившись напряженностью другого рода, когда он приступил к работе. «Лафайет» был демократическим бригом, и вокруг люка появился кружок лиц, с испуганным любопытством наблюдавших за длинной, тонкой игрой скальпеля, резким вмешательством пилы.