— Цифра почетная, — растерянно ответил Шералиев и глянул на пиалу с компотом.
— А вы пейте компот. Сладкое — ваша слабость, знаю, — улыбнулся капитан. И добавил тихо: — Непонятный, знаете, случай.
— Непонятно вот что, — нервно поправил портупею младший лейтенант. — Атаев рассказывал улучамларские новости комсомольцам. Хорошо! А они неужели не спросили его: откуда у вас эти новости, достопочтенный товарищ мираб, из какого источника?
Кормилицын долго тушил в пепельнице докуренную папиросу.
— Давайте разберемся, — откинулся он на стуле и сцепил за его спинкой руки. — Разве вы слышали от меня, что Дурсун Атаев передал вести из-за границы комсомольцам? Я этого не говорил. Дурсун не из тех, кто разносит новости по колхозным чайханам и парикмахерским. Атаев бобыль, значит, человек неразговорчивый. Охотно он разговаривает только со своим Кара-Кушем. Эх, мать честная, до чего же хорош конь! Морда сухая, грудь просторная, прелесть! — поцокал капитан языком. — А новости улучамларские он передал во дворе мечети, после пятничного намаза, двум почетным колхозным аксакалам: бригадиру Мурату Муратову и конюху Билялу Гиргенову. Почему и те не спросили, откуда новости? Видите ли… Надо знать наш пограничный народ. В таких случаях они будут молча кивать головами, утюжить ладонями бороды, вздыхать или шептать имя аллаха, но…
— Товарищ капитан! — воскликнул Шералиев, умоляюще приложив руки к груди. — Что же это получается, товарищ капитан? Комсомольцам Атаев не решился передать свои подозрительные новости, а нашим уважаемым аксакалам доверил?
Капитан расцепил руки, положил на стол и помолчал. Видно было, что он недоволен чем-то.
— В служебном разговоре старшего по званию не перебивают. Вас учили этому в офицерской школе, младший лейтенант? — негромко спросил начальник заставы. — Итак… будут вздыхать, шептать имя аллаха, но вопрос какой-нибудь щекотливый или неосторожный не зададут. Зачем пугать перепелку? Но, не теряя ни минуты, они передали эти подозрительные новости комсомольцам, а комсомольцы часто бывают на заставе, да и вы к ним заглядываете чуть не каждый вечер. Такие вот дела… А теперь давайте подумаем, что же нам в данном случае предпринять. Слушаю вас, младший лейтенант.
— Дополнительные наряды?.. Тревожная группа?.. — неуверенно, как ученик, неожиданно вызванный к доске, поглядел Шералиев на Кормилмцына.
И видя, что тот морщится, замолчал виновато.
— Сделаем мы вот что! — капитан слегка ударил по столу ладонью. — Пусть последят за ним колхозные комсомольцы. У ребят попросим помощи. Выберите парней и девчат порасторопнее, потолковее, а главное — не болтливых. Вводные по задаче такие: следить не только за самим Дурсуном, но и за его домом, садом, сараем, конюшней, курятником. Чтобы собака с его двора не выбежала незамеченной, птица не вылетела из его сада. Но осторожно, очень осторожно! — значительно поднял палец капитан и даже погрозил. — Повторяю: очень осторожно! Вы, конечно, понимаете, для чего нужно это «очень осторожно»?
— Понимаю, товарищ капитан, — тихо, совсем не по-военному ответил младший лейтенант. — Зачем пугать перепелку? Но я думал, что осторожность нужна и по другим причинам.
— Именно?
— Поспешишь, примешь друга за врага. Разве это хорошо? Может быть, он с нами… А мы его оскорбить можем…
Кормилицын снова поморщился, но в глазах его была теплая улыбка. Это у начальника заставы бывало нередко: поперек переносицы морщина, брови насуплены, а в глазах хороший, умный смешок.
— Я полагал, что разговор у нас оперативный идет. О выполнении боевого задания. Однако согласен. Учитывайте и эту, правовую сторону, как сказал бы наш друг прокурор.
— Разрешите выполнять? — быстро поднялся со стула Шералиев.
— Вы, что же, сейчас сразу в колхоз? — спросил недовольно капитан. — Обычно вы бываете там по вечерам. А все должно быть как обычно, лейтенант.
— Я понимаю, товарищ капитан. Но сегодня ребята ждут меня после обеда. У нас сегодня интересное мероприятие намечается. Змей будем глушить! До черта развелось по берегам арыков. Корову и жеребенка ужалили.
— Змей глушить? — сделал капитан большие глаза и расхохотался. — Вот это мероприятие! Тогда не задерживаю. Выполняйте.
Шералиев ушел. А капитан открыл дверь в столовую и крикнул:
— Товарищ Силантьев, угостите квасом похолоднее!..
…Давно уже перестал шипеть и пениться знаменитый силантьевский квас «с изюминкой», а начальник заставы, забыв о нем, шагал по веранде с руками за спиной и упорно думал об одном и том же: «Значит, есть в границе «дыра». Кто-то осторожный и опытный приходит, конечно, ночью в спящий колхоз, где его ждут, где для него оставлена незапертой дверь. А чья дверь?..»