– Элли, это просто старое предание, в которое здесь верят. Некоторые матросы Янссена ещё убеждены, что, если в понедельник умыться чернилами кальмара, это принесёт удачу.
– Но если есть малейший шанс, что это предание может оказаться правдой, мне нужно всё выяснить. А потом, она тоже Сосуд, как и я. И у неё явно всё хорошо – она Королева. И может, она сумеет помочь мне, чтобы и со мной всё было хорошо.
Сиф осторожно шагнул к ней.
– Но с тобой всё хорошо, Элли.
– Вовсе нет, – бросила Элли, так яростно помешивая в кастрюле, что гуано плеснуло через край. – Я видела оного. Под водой, в тот день, когда мы приплыли сюда. Что, если оный вернётся?
– Элли, оный не вернётся, – мягко сказал Сиф. – Тебе не нужна помощь Королевы – ты уже сама одолела Врага. И ты не станешь высказывать желания, и никак иначе оный не наберёт силу.
– Но что, если Королеве известно что-то, чего мы не знаем? – На Элли нахлынуло раздражение. – Я не понимаю, почему тебя это совсем не занимает. Она Сосуд. Внутри её разума живёт божество. Кто-то из твоих братьев или сестёр.
Сиф вздрогнул.
– Я тебе уже говорил – я не хочу иметь дела с другими богами. Я просто хочу рыбачить. Я не хочу всё время чувствовать море. И сны эти видеть я тоже не хочу.
– Какие сны? Ты имеешь в виду те видения, те, что видел тогда?
Сиф кивнул:
– Они не прекращаются.
– И что ты видишь?
– Я… я некий другой человек, и я внутри Ковчега. Только Ковчег плывёт в море, а не торчит посреди острова. И поначалу я был внутри косатки, или я был этой косаткой, но потом я просто мальчик. И там некая девочка по имени Лейла, и некая старая женщина, которую называют Каргой.
– Но, Сиф, это, должно быть, воспоминания. Это одна из твоих прошлых… жизней, ну или как это назвать. Та косатка была твоим Сосудом, а мальчик – одно из твоих прежних воплощений.
– Я знаю, что это воспоминания, – сказал Сиф, глядя себе под ноги. – Всё равно я их не хочу.
Элли отложила ложку и, замирая, поднялась, чудом не поскользнувшись на луже гуано.
– Но, может, если в следующий раз ты поподробнее запишешь…
– Я не хочу помнить, Элли, – промолвил Сиф, и в голосе его зазвенело раздражение. – И голоса эти я тоже не хочу слышать. Мне не важно, кем я был.
– Но как же твои братья и сёстры? – спросила Элли. Она никак не могла понять, почему он не желает вспомнить их – сама Элли сражалась из последних сил, чтобы вспомнить своего брата, и это спасло её жизнь.
– Мои братья и сёстры вон там, Элли. – Сиф указал за окно в сторону доков.
Элли прищурилась:
– Ты имеешь в виду… моряков?
– Да. Они не преследуют меня, и они не пытаются вынудить меня стать чем-то иным. Они просто позволяют мне быть собой.
Элли сделала шаг назад.
– Я не пытаюсь вынудить тебя стать ничем иным. Но… неужели ты не хочешь знать, кто ты на самом деле?
– Я знаю, кто я.
Элли отвернулась, чувствуя, что не в силах смотреть на него. Она почти жалела, что они больше не в море, где они были только вдвоём.
– Я… Я не знаю, кто я здесь, – проговорила она вполголоса. – Без всякого занятия.
– Тогда приходи работать со мной на корабле, – предложил Сиф. – Подумай, как это будет весело – мы будем всё время вместе.
Элли подумала о том первом вечере в баре, как моряки смеялись над ней. Её передёрнуло от стыда.
– Мне нужно быть полезной.
– Ты можешь быть полезной на рыболовецкой шхуне, – настаивал Сиф.
– Нет, это ты можешь быть полезным на рыболовецкой шхуне, – отрезала Элли. – Я просто буду путаться под ногами. И потом, вся команда тебя обожает. – Неожиданное жгучее чувство вскипело внутри неё. Глаза закололо от слёз. – Я хочу, чтобы Анна была здесь.
И едва эти слова вылетели, ей захотелось взять их обратно. Они наполнили комнату, омерзительные, как вонь от гуано. Сиф неотрывно смотрел в пол, наморщив лоб. Чувство вины мурашами побежало по шее, но Элли сжала кулаки.
– Ты не хочешь проводить время со мной? – тихим голосом спросил Сиф. – Ты могла бы… помогать с починкой?
– Послушай. – Элли снова села. – Я изобретатель. Я не могу день-деньской чинить лодки.
Глаза Сифа распахнулись.
– Ты считаешь, что ты лучше их, – сказал он. – Тебе нужно не чтобы Королева помогла тебе, тебе просто нужно, чтобы кто-то говорил тебе, какая ты особенная.
Боль в животе у Элли спеклась в вихрь гнева:
– Не читай мне нотаций! Ты представить не можешь, через что я прошла.
Сиф открыл рот, чтобы запротестовать.
– Нет! – Элли крутанулась ему навстречу. – Скрываться годами – скрывать самую тёмную тайну, которая только может быть! Это было непросто, Сиф, но я сумела! Я спасла твою жизнь. Я одолела бога…