Опять я безрезультатно мучаю себя поисками истины во всех, даже малых деталях жизни. Ищу ее, чтобы не найти и снова думать, мучаясь над вопросом, за чувствами ли следовать или за разумом. Однако разум способен оправдать чувства и стать их преданным продолжением. Чувства же, не находя осязаемого выражения, воплощения в жизни, все равно живут. Живут в другом, недосягаемом для разума мире.
В какой-то момент жизни мне стало душно и томно без НЕГО, как без наркотика, который необходимо принять, чтобы жить дальше. Я пыталась анализировать происходящее со мной, но ситуация была мне не знакома. И это заставляло блуждать мои мысли в темноте, не находя точки преткновения. Оставалось одно ясным: мне не хватало его рядом.
А весна творила свою симфонию! И во всей предвещающей ее слякоти, влаге, серости уже звучали трогательной чистоты и свежести нотки. Я слышала их во всем: шелесте воды, грязными брызгами покрывающей полироль моей машины, в дымке неба, смешанной с земной влагой, в оживленных голосах птиц и уличных собак, а главное – в цвете воздуха. Такой воздух бывает только весной – насквозь пропитанный надеждой. Душа отдыхает, отвлекается от конкретного, приземленного, точно открывается дверца клетки, где она томилась под гнетом земной прозы. Каждую весну я думаю об этом, вдыхаю надежду и радуюсь, что мне дано это понять.
На заднем сиденье, в очаровательной хаотичности раскинув ручки и ножки, спит моя трехлетняя дочка. Она в том возрасте, когда разум начинает бороться с потребностями неокрепшего организма в полуденном сне. Наперекор быстро одолевающей усталости он хочет бодрствовать, стремительно впитывать жизнь, а не тратить время на отдых. Поэтому моя девочка всегда невольно засыпает под шепот колес, не замечая этого. У меня есть лучшая на свете дочка и еще есть обволакивающее нежностью чувство к чужому родному мальчишке. Я знаю, что нелогично совмещать эти две ценности, но прекрасно совмещаю. Сколько на свете необъяснимо простого!
Раньше я брала на руки живое сонное облачко и несла, прижавшись к розовой щечке. Теперь извлекать дочку-облачко из машины не так-то просто: она стала упитанней и тяжелей.
Я бужу ее, ласково пощипывая за щечку. Момент пробуждения каждый раз вызывает у меня смешок. Сначала она сердится, потом осознав, что ее доставили к любимой бабушке, со смешной расторопностью выползает из машины, кулачками потирая глазки. Бабушке скучно без нее всю неделю, и она с нетерпением ждет субботы. А мне тоскливо целых два выходных дня в ее отсутствие и, явно, на большее терпение я не способна. Однако возвращаюсь в счастливом успокоении, словно ничего, кроме уединения с собой, мне и не нужно. И образ Алешки пуще прежнего занимает мои мысли. Мой мальчик, обычный и особенный, кончилась игра и ты уже живешь в моем сердце, отнимая возможность всецело владеть тобой…
Я проезжаю островок земли, где я узнала о существовании ангела, где родилась странная любовь. Сколько ликов у любви? Наверное, столько же на земле цветов. Без любви человеческая жизнь была бы пресной, как бесцветный мир.
Руки, слабеющие и повинующиеся моим нахлынувшим чувствам, поворачивают руль в сторону рая. Кто-то словно руководит мною, кто-то светлый и улыбчивый. Он говорит мне: ты накануне счастливого мига. И я, привычно въехав на крохотную стоянку возле безлюдного днем дворца, жду. Кто-то за меня невесомую, не отягченную сомнениями решил, что чудо произойдет, и оно происходит. До боли знакомая фигурка вырисовывается вдали. Я ли вызвала ЕГО силой своего желания или невольно раскрыла тайну случайности, но увидев предмет моих дум и мечтаний, испытала глубокое удовлетворение. Он, несомненно, является утолителем определенной жажды. Жажды любви? Но я знаю другую любовь, не похожую на овладевшее мною чувство. Может быть, потому и манит меня этот маленький рай и ангел, впустивший в обитель своей ауры, что причина жажды моей необъяснима. Можно ли не считать эти чувства ценностью, можно ли отречься от них и не беречь и, наконец, можно ли осуждать их и глумиться над ними? Ведь какими бы они не были, они – одухотворенность сознания, взлет над меркантилизмом!