Наверное, эту фигурку я узнала бы из тысячи. И не потому, что хорошо изучила ее. Внутри меня словно вздымалась стая птиц, когда я почти инстинктивно ощущала ЕГО присутствие. Он был в той же одежде, в которой я видела его всегда: синяя курточка, поношенные, но чистые джинсы, начищенные ботинки, видимо однажды подшитые вручную. Жизнь на сцене в недавнем прошлом приучила его к безупречной чистоплотности. Мне безумно хотелось заиметь какую-нибудь деталь его одежды, хранить ее как реликвию и вдыхать с ума сводящий аромат, его аромат.
Если вы меня упрекнете, что описываю я обычные, нередко встречающиеся в жизни вещи, слишком возвышенно, с одухотворенностью, присущей окрыленному романтику, то я скажу, что вы правы. Терзайте мой стиль, смейтесь надо мной, но дайте воспринять жизнь в том свете, в каком просит моя душа!
Я вышла навстречу и вдруг поняла, что долгое время увлеченно блуждая в лабиринтах чувств, оказалась у той грани, за которой разум теряет господство. Его глаза еще никогда не светились таким странным, почти демоническим огнем, и в то же время казалось, что этот огонь вот-вот затопят слезы. Я не помню наши первые слова, их заглушала мнимая музыка. Потом, словно что-то вспомнив, он пожаловался:
– Я потерял ключ.
– Где? – я не в силах оторвать взгляда от его губ.
– Мы вчера дурачились с ребятами, там, в поле. Валялись в снегу, и я, видимо, его выронил.
Я предложила поискать потерянный предмет вместе. Алешка словно спохватывается:
– А вы здесь почему?
– Чтобы помочь тебе.
И мы улыбаемся друг другу.
Весенний наст настолько крепок, что почти не оставляет следов. Мы оба сделали вид, что добросовестно ищем ключ, но уже через десять минут о нем забыли. Точно дети заспорили о том, кто из нас легче и принялись осторожно отмерять шаги на сверкающем от солнца насте. В какой-то момент Алешка остановился и, мгновение подумав, вытянул в мою сторону руку. Мгновенье подумав, я сжала его прохладную ладонь. Еще мгновенье я парила в наивысшей точке счастья, а в следующее с задором потянула его руку вниз. Его ботинки утонули в мраморе снега. Он вспорхнул, с наигранным возмущением захлопав ресницами, и я поняла, что нужно спасаться бегством. Мои щеки раскраснелись, волосы выбились из-под манто, пояс развязался. Я хохотала как девчонка, с трудом уворачиваясь от преследователя. С каким блаженством слушала счастливый смех, желая упиваться им бесконечно. Угодив острыми каблуками в шершавую сеть снега и окончательно запутавшись в длинных полах пальто, я, не выдержав сумасшедшего притяжения к ангелу-демону, отдалась в его плен. Мы рухнули в снег и замерли. Я словно погрузилась на самое дно неба. Горячим солнцем надо мной вспыхнули Алешкины губы. Более губительной страсти я еще не испытывала. Мы находились на самой грани, где время останавливаясь сводится к вечности, и тонкий плотик держал нас на плаву, пугая возможностью уплыть в открытое море. Демонический мой, с ума сводящий ангел! Сколь великий концентрат мужского начала вложила в тебя природа!
Не в силах вынести фейерверк неразрешимых желаний, я сделала попытку приподняться, но в этот момент Алешка уронил голову мне на грудь. Я медленно осторожно и, наконец, жадно обняла его. Он прижался ко мне с доверчивостью ребенка, с неистовостью мужчины.
Еще одно мгновенье, и я игриво спихиваю его с себя, но он не смеется. Он серьезен. Я жду его жалоб и признаний, но Алешка молчит. Я беру его за ладони, поднимаю. Стряхиваю с курточки снег. Он очень податлив и доверчив, мой ребенок. Какой он смешной – такой серьезный! Задорно сбиваю шапку ему на нос и, наконец, дожидаюсь от него улыбки. Мы идем, взявшись за руки, розовощекие, растрепанные, в снежных бусинках. Его энергия не дает ему покоя, просит выхода, и я ощущаю ее горячий ток. Внезапно он подхватывает меня на руки и пытается нести. Я усиленно сопротивляюсь, дергаясь и смеясь. И в этот момент на безлюдной до этого, тыльной территории дворца появляется женщина с круглыми от удивления глазами. Алешка опускает меня на землю, и мое расстегнутое пальто, извиваясь, скользит по ногам.
– Алешка, ты почему домой не идешь?
Взгляд женщины беспокойно перемещается с моих заснеженных волос к моим пальцам, пытающимся справиться с нижними пуговицами.
– Мама, я ключ потерял, – на Алешкином лице ни тени смущения. – Познакомьтесь, Мария Игоревна, это моя мама.
Я что-то вежливо роняю в ответ, убирая за ухо непослушную прядь. Мама смотрит на меня с подозрением, потом переключает внимание на сына. Деловито, по-матерински освобождает его одежду от льдинок, догадываясь или нет, какая тайна сокрыта в их холодном чреве. Увлекает Алешку от меня.