– До свидания, Мария Игоревна, – лишь остается мне нарочито веселое и неуловимо вопросительное.
Глава 4
Прикатило яркощекое лето. Мое самоотверженное рвение в поисках сенсаций заметно сбавило обороты. Зима всегда находит на меня глубокими раздумьями. Летом же они выветриваются, и я как дитя радуюсь солнцу, пляжам, запаху воды и цветов и своей свободе. Раскрепощая отягченные зимними раздумьями мозги, убеждаюсь, что внештатной работы для удовлетворения души вполне достаточно. В то время, пока другие в труде и поте просиживают до самого вечера в душных кабинетах, я, вдоволь понежившись в шелке простыней, свежая и спокойная, с ветерком качу к озеру. Там растягиваюсь на теплом песке обнаженная (благо, молодые ели, в плотном зеленом кольце хранящие круглый изумруд озера, скрывают от глаз мое бесстыдное блаженство). Я как русалка брожу вдоль берега по прозрачной глади, усыпанной хвоей. Читаю или слушаю музыку, ем сочные фрукты или пью по глоточку янтарный сок. Моя дочка Алиса деловито осыпает песочным золотом мои ягодицы. Сделать холмик ей не удается: песчинки «без устали» скатываются по гладкой коже. Но Лисенок никогда не сдается без боя. Отбрасывает лопатку и, высунув язык, черпает песок куда более вместительным ведерком. На моей горячей спине растет песчаная горка. Маленькие пальчики приятно щекочут кожу. Я радуюсь ее занятости, иначе понадобились бы ходунки или веревка, чтобы удержать ее от манящей изумрудной глади.
Когда с нами Алешка, она беспрестанно занимает его делами, не давая отдыха ни себе, ни ему. Но Алешке, похоже, нравится исполнять ее прихоти: копаться в песке, носить воду в ведерке, водить ее за руку по сухому стволу дерева, прогнувшимся словно мостик над озером.
Плаваем мы с Алешкой по очереди, так как кому-то приходится оставаться на берегу и вылавливать не знающую меры Алису из воды. Конечно, я в купальнике, не вздумайте думать другого! И конечно, это моя идея – увозить Алешку к озеру. Правда, осуществляется она нечасто. У Алешки в семье много обязанностей, особенно на дачном участке: поливка, прополка. У него каникулы, и очень удобно нагрузить всю работу на ребенка.
Алешка не ропщет. Он на зависть мне трудолюбив. Но я с великим удовольствием отмечаю, сколько счастья в его глазах, когда, наконец, мы оказываемся вместе.
Похоже, платоническая любовь существует не только в сказках. Она не угасает от кажущейся неполноценности, а, напротив, разгорается ярче, лишенная охлаждающего физического успокоения. Молчание и терпение – инквизиторы нашей очевидной любви – держат нашу страсть под арестом. Нам тяжело вместе, но еще тяжелее врозь. Нас тянет друг к другу с вулканической силой, но этот огонь бушует внутри каменного чрева, не вправе выбраться на свободу. Где-то в затаенных глубинах моего сознания рождаются мечты о нашем уединении, но я тут же “отряхиваюсь” от дерзких, преступных мыслей.
Алиса – моя спасительница. Как я могу оставлять ее в детском саду, пользуясь без нее всеми благами короткого лета? Она всегда со мной. И к счастью, и к нескончаемым мукам лишь взглядом мы с Алешкой передаем друг другу всю нашу нежность. Напрасно я уверяю себя, что измены нет. Она уже вползла в нашу с мужем постель, свернулась и греется между нами. Я ничего не могу поделать. Я не могу отказаться от “наркотика”. Или не хочу?..
Я редко вижусь с Алешкой, но даже если бы мы навсегда расстались, его образ еще долго господствовал бы в галерее других.
Несмотря на несомненную невинность, наши свидания, тем не менее, нуждались в осторожности. Непременно нашлись бы злые языки, плеснувшие на нашу безобидную связь ядовитую порочность. Я ждала его у развилки на окраине поселка, и он, не замеченный никем, забирался в мою машину.
Однажды, увлеченные друг другом, мы задержались у воды дольше обычного. Лежали на песке, сцепив руки. Алешка пользовался любым моментом, чтобы подержать мою ладонь. Эта нежность почти доводила меня до исступления. Я отворачивала глаза, когда в них слишком отчетливо читалось желание. Другая, свободная от нежного плена, ладонь сжималась в кулак, выпуская сквозь пальцы песок. Одетая Алиса возилась с куклой на расстеленном одеяле и не обращала на нас внимания. Я знала, что поступаю опрометчиво, ведь если бы нас увидели, появилось бы недвусмысленное мнение. Но мне было так хорошо, что я готова была посчитаться, как казалось моему кипящему сердцу, этой мелочью.