– Рита, здравствуй… Ты не видела ЕГО сегодня?
Мой голос видимо прозвучал очень тоскливо, потому что Рита сжалилась надо мной:
– Господи, да нет его в поселке. Уже несколько дней. Он в городе, в больнице.
– А что с ним? – собственный голос утонул в ритмах сердца.
– По-моему, у него снова был приступ. Конечно, побежишь его спасать?
– Рита, я поцелую тебя двадцать раз.
– Ты только обещаешь…
Ее голос затерялся в глубине выключенного аппарата, а я уже натягивала юбку. Алиска “отправилась” в манеж, пылившийся последнее время за шкафом, не слишком довольная малым пространством.
– Лисенок, милый, побудь, пожалуйста, один. Мама скоро придет, – я возбужденно расцеловала ее испачканные печеньем щечки и выскочила из квартиры как из клетки лань.
“Я не знала, что уже люблю тебя, Алешка!” – выстукивало мое сердце, пока я поднималась на лифте в терапевтическое отделение. Я до последнего боялась, что, надсмехаясь над моим радостным нетерпением, везение в нужный момент не придет, и я не найду Алешку. Но он, действительно, оказался там, и его позвали.
Он бросился мне на шею, бледный в выцветшей рубашке. Я с неистовой силой сжала его в своих объятьях, точно еще минуту назад он находился в руках бандитов.
– Мария Игоревна, я так просил, они не разрешили позвонить. Я так рад! – сбивчиво заговорил ошалевший ребенок, неохотно расслабляя объятья.
Я обзавелась белым халатом и бегала в больницу каждый день. Наведывалась прямо в палату, где заставала ангела или листающим какой-нибудь журнал, или жующим принесенные мной в прошлый раз сладости и фрукты. При этом он забавно смущался, что ужасно меня трогало. Пару раз я застала его спящим, разморенным предписанным бездельем и долго умилялась еще детской манерой полностью отключаться от яви. Все в палате считали меня Алешкиной сестрой. Не иначе, как он сам представил меня таким образом.
Вернувшая себе свой “наркотик”, я посвящала новому занятию уже по нескольку часов в день, не уделяя столько времени ни мужу, ни даже дочке (я целую неделю водила ее в детский сад). И добегалась я до того, что однажды попалась на глаза Алешкиной матери. Мы столкнулись на больничной лестнице. Я вскользь поздоровалась и поспешила исчезнуть из поля ее зрения, хотя подозрительный озабоченный взгляд зацепил меня колючей сетью.
Я потеряла не только голову, но и осторожность, ведь до этого момента мне почему-то ни разу не пришло в голову, что я могу встретить кого-нибудь из Алешкиных родственников, скажем, сестру. Меня слегка передернуло от этой мысли, но вряд ли остановило.
Я опять начала дышать полной грудью, одним мгновеньем исцелилась от изводящей тоски. Удивительно, как меняется наше видение жизни! До встречи с ангелом я жила довольно счастливо, не помышляя о большем, но встретясь с ним, вдруг поняла, что определенно его в моей жизни не хватает. Все мои прежние постулаты посторонились, вместив в свой ряд еще одну ценность.
Удержи меня, мой судья – мой читатель, ибо я задумала еще одно сумасшествие!
В один прекрасный грешный вечер я увела его с собой…
Была суббота. Мой муж отсутствовал по служебным делам. Алиса гостила у бабушки. А Алешку не хватятся в больнице до понедельника.
И вот он у меня… Эта фраза и сейчас звучит с таинственным, обещающим замиранием, как долгожданно неожиданное “вдруг” в детской сказке.
Первые минуты он стесняется, отказывается от ужина, теплой ванны. Но к нотациям и уговорам я не прибегаю. Я ведь не родитель, я … его девушка. Присаживаюсь рядом с ним на диван, мгновенно заводясь от его близости, и задаю лишь один вопрос, в который сила моего желания заключается сама:
– Ты предпочтешь сегодня быть ребенком или мужчиной?
Мне отвечают его глаза…
Ужин мы готовим вместе. Алешка сервирует стол. Правда, на нем отсутствуют ножи. Он отвык от столичной жизни. Значит, и я буду пользоваться только вилкой.
Алешка восхищается интерьером моей квартиры, и я спешу пообещать ему на сон грядущий постель, укрытую водопадом прозрачного полога. Эта кровать предназначена в будущем моей дочери, когда та вырастет из безопасной детской кроватки, но сегодня ночью послужит ложем мимолетному ангелу. Не спрашивая дополнительного разрешения, наполняю ванну, вскружив струей воды благоухающую пену. ОН принимает из моих рук халат и мягкое просторное полотенце с таким видом, будто с этими вещами получает частицу меня самой.