Складываю посуду в раковину (сегодня не хватит терпения ее помыть), порхаю по комнатам с шелком простыней, готовя Алешке уютное гнездышко.
Сколько раз я пробегаю мимо оранжевых стекол, за которыми в струях воды нежится зреющее тело ребенка-мужчины? Наконец, останавливаюсь, опускаюсь на корточки, безудержно увлекаемая внутрь, закрыв глаза, слушаю бархатные волны желания… И словно чувствуя мое присутствие, словно проверяя его, он тихо, очень тихо меня зовет. Я вздрагиваю, укрощенная девятым чувственным валом.
– Что случилось? – мой нерешительный голос преодолевает шум воды.
(Маленькая, но вместившая в себя поток мыслей и желаний, пауза.)
– Я не могу найти мыла.
– Посмотри повнимательней на полочке у зеркала.
– Нет нигде.
Нет, я не войду к нему, этого делать не стоит…
– Извини, мне придется войти. Ты не против?
– Наоборот!
Чуть мешкаю, осознавая двусмысленность ситуации и, предварительно отвернувшись, вхожу. Вдыхаю влажное горячее облако, созерцаю пустую полочку. Странно, оно здесь лежало. Пошарив вслепую в шкафчике и распечатав новый овальный ледок, протягиваю в сторону Алешки. Мой взгляд неизменно гипнотизирует противоположную стену.
Как блажен следующий миг, когда в моей ладони оказывается влажная теплая Алешкина рука! Он накрывает ладонью кусочек мыла, захватив краешек моих пальцев. В эту секунду я отчетливо понимаю, насколько тонка грань между вершиной счастья и дном опасности.
Зачарованная его прикосновениями и незримым присутствием, я стою неподвижно с гладким овальцем в руке, не зная, к чему прислушаться: к чувствам ли, разрастающимся до взрывоопасного предела, или отлучившемуся куда-то рассудку.
Алешка между тем осторожно начинает гладить мои пальцы. Мыло выскальзывает и падает на дно ванны.
Наконец, мои хаотично мечущиеся мысли группируются вокруг одной: я намного старше, потому именно я должна взять на себя роль пилота в пылающем от страсти небе.
В этот момент, когда Алешка вдруг осторожно, но настойчиво потянул мою руку к себе, я делаю шаг к выходу. На мгновенье задержавшись перед дверью, тихо, ласково укоряю:
– Я выгоню тебя…
Обманув желание, выныриваю из пылающего плена и, несмотря на то, что воздух от перепада температур набрасывается холодом, моя кровь продолжает кипеть. Я заставляю себя пожалеть о взращенной и взлелеянной мной же греховной страсти, а сердце сопротивляется приказу. Я знаю, что играю с опасностью. Я знала это раньше. Однако предвкушение скорого приближения к чему-то неизведанному, к безудержно влекущей головокружительной тайне, заслонило собой последнюю дорогу к разуму.
Легкая, по-детски не завуалированная, окаймленная милой стыдливостью, обида читается на ЕГО лице. Это мой спасительный мостик над опасной пропастью. Алешка немедленно увлекается моей обширной видеотекой с той странной, немного обидной, отключенной от остального конкретикой внимания, на какую способны только дети. Я позволяю ему выбрать любой фильм, правда в меру продолжительный, и посмотреть перед сном. И конечно он просит меня (вежливо со скрываемой надеждой) составить ему компанию. Не задумываясь, ухожу, решив, что приближение к нему – первый пункт списка, гласящего, чего я должна сегодня остерегаться. Перед тем заглядываю в ванную комнату, еще не остывшую от Алешкиного присутствия, и мои брови удивленно ползут вверх: на зеркальной полочке мирно лежат два мыльных овальца. Именно два.
Долго борюсь с бессонницей, приказывая себе забыть, что всего в нескольких шагах от моей постели, за шепотом стены обитает ангел-искуситель.
Глава 5
А наутро…
Наутро я мысленно поблагодарила судьбу за спокойную ночь, не обремененную выбором. Алешку я нашла на кухне моющим вчерашнюю посуду, причем дверь была предусмотрительно плотно закрыта. План на сегодня в моей голове созрел уже в первые минуты пробуждения. Завтракать дома мы не будем. Сразу же отправимся по достопримечательным местам
(для отдыхающих от безделья). Я принялась уговаривать Алешку посетить магазины и выбрать что-нибудь из одежды для него. Мои старания пропали даром. Он упорно сопротивлялся, даже обиделся на мою настойчивость. Мы чуть было не поссорились. Пришлось вопреки своему желанию изменить маршрут. Но зато в летнем кафе, куда мы отправились завтракать, я принялась от души баловать моего малыша обилием сладкого. И он, к счастью, не возражал (то ли компенсируя нашу маленькую размолвку, то ли купившись как все дети на сладкое). Наш стол напоминал съедобный цветник, состоящий из сливочного десерта с черносливом и орехами, фигурного мороженого, которым заполнялись разные фрукты вместо удаленной мякоти, и горячего шоколада. Я заказала немного вина и позволила Алешке сделать несколько глотков для его оценки. Нам было так хорошо, так спокойно вместе, что несколько часов пролетели как один миг. Он доверчиво раскрывал мне новые тайны, смешил и умилял историями из детства. Мы говорили о его учебе в школе, о будущем, о дальнейших планах на сегодня, но ни разу не обмолвились словом о наших отношениях, так как оба понимали, что не имеем права варьировать их, как большинство влюбленных.