— Видом… — протянул потный Лидарёныш, скривив губёнку. — Явись в резиденцую на закате.
И ускакал, подлец такой. Вскочил в какую-то карету, поджидающую у сходен и укатил. Ладно, что уж делать, мысленно вздохнул я, вращая физиономией. С некоторым недоумением: вокруг было несколько офицеров и всё.
— А почему никто не выгружается-высаживается? — уточнил я у Скура.
— Так Пряный, Михайло. Днём тут как ночью: жизнь начинается вечером и идёт до рассвета, — указал он на пустынный город. — Вечером всех выпустим и разгрузимся.
Подумал я, да и прошёлся по знакомым, попрощался. Вывел аркубулюса — цел, естественно, даже бодр. Мирка правда от его вида напряглась, но истерик не закатывала. Погрузил на него барахло, Мирку и сам погрузился. И поехали мы в Рачительный: торчать на Гордости было никакого желания.
«Непонятно» — пришло озадаченная эмоция от Потапа после минуты езды по пустой улице.
— Да, странно, — признал и я.
«А ты пищал: сваримся и трясся как заяц!»
— Мы не в джунглях, а этот придурок точно нас туда пошлёт. И всё равно жарковато.
Дело в том, что уж хрен знает почему, но на берегу было прохладнее, чем на Гордости. Нет, жарища, конечно, но даже относительно прохладный ветерок… Хм, ветерок. Небось всякие эти муссоны и пассаты как-то охлаждают, уж чёрт знает как.
«Сам не знаешь, а трещишь!» — не стала признавать мохнатая задница обширности моих знаний.
Ну да и хрен с ним. А я оглядывался и находил всё большее сходство Рачительного с земным городом годов этак пятидесятых. Каменная мостовая, каменные дома в шесть этажей, с минимумом архитектурных украшений, а часто совсем без них. Коробки-коробками, многоквартирники. И пусто: с Гордости я какое-то копошение на переферии Рачительного видел, видимо — местные. А вот мы уже минут пять едем — и никого. Ну ладно, доеду до холма с губернаторской резиденцией, осмотрюсь с верхотуры, может замечу что-то или кого-то интересного.
Но интересное встретилось раньше: на втором этаже шестиэтажки блестела на солнце металлом надпись: «Гостиный дом 'За пазухой у Корифея». Смешно, оценил я, но не очень. Ладно, учитывая три месяца — а почему бы и «да»? Да и жарковато, несмотря на ветерок.
Так что подвёл я аркубулюса к широким, глухо закрытым воротам… и на меня пахнуло прохладой. Не совсем холодно, но прохлада ощущалась просто рядом с домом. Это, выходит, эти коробки не просто так, а со стационарными охладителями. И ветерок, скорее всего, от них. Хотя может и пассаты какие, чёрт знает.
— Ой, хорошо как! — почувствовала прохладу Мирка. — Простите, господин! — одёрнула она себя.
— Посмотрю на твое поведение, прощать или нет, — ответил я. — Иди за мной, — решительно направился я к воротам гостиницы.
Распахнул двери, вдохнул натуральную и приятную прохладу — аж Потап довольно заурчал. И немного удивился. Так что входил в зальчик с письменным столом с некоторой настороженностью. Дело вот в чём: за столом чирикала стилом по бумагам макушка, рыжая макушка. Владеющий, причём не просто владеющий, а явный Рейнар. Парень, судя по плечам и макушке, буркнувший «обождите миг», не отрываясь от писанины. И вот как-то владеющего-консьержа, да ещё и Рейнара не ожидаешь увидеть в мухосранске Рачительного. Их в коньсержах и в неризиновске Злотого хрен найдёшь! Хотя… журналисты, задумался я. Но лис тем временем дочирикал чего он там корябал, поднял мордас и расплылся в лисьей улыбке:
— Добро пожаловать в «За пазухой у Корифея», уважаемый! Рад приветствовать вас, вы с «Гордости Лидари»? Как прошло ваше плавание? А что…
— Я не «уважаемый», а почтенный, — намеренно ме-е-едленно прервал я трескотню лиса. — Потапыч. Видом Михайло Потапыч.
— Поапыч? — прищурился лис, оторвал задницу от табуретки и слегка поклонился. — Добро пожаловать, почтенный. Я — Ган Рейнар, владелец и управляющий «За пазухой у Корифея». А я про вас слышал, почтенный….
— И корреспондент «Лисьей Правды», — усмехнался я, начав понимать что за фигня (а, возможно, шутовщина) тут творится.
Новости с Пряного печатала и «Лисья», причём часто если не полимезируя с «Вестником», то явно дополняя и освещая «замолчанное». Ну а что в газетёнке работают именно Рейнары я установил давно. Ну и выходит, что тут, в Рачительном, этот рыжий сдаёт жильё, имея приток данных от постояльцев, ну и корреспонденствует.
— И это, вы правы, уважаемый. Желаете снять жильё?
— Желаю, на меня и служанку, месяца на три, — перестраховался я.
— Это… погодите миг, — зашуршал извлечёнными бумагами лис. — О да, почтеннейший. Всего десяток золотых и лучший номер «Запазухи» — ваш!