Пару дней предавался гедонизму, эротическим упражнениям и чревоугодию: дело приятное и полезное, да и суетиться не надо. Ну и просто было интересно, чего такого вкусного и экзотического на Пряном водится. Выяснилось, что мясо на острове — дрянь, что дичь, что домашняя скотина. Не отрава, но жесткое, с жилами, с душком. Не испорченное, а с «естественным ароматом», как баранина и козлятина. Разными, в зависимости от типа и вида мяса, но неизменно не слишком приятным. При этом, всякие тушения и колбаски — объедение. Специи Пряного как будто специально были созданы, чтобы исправить дрянное мясо. Хотя в пряных блюдах мясо-то толком не чувствовалось: так, фактура и лёгкий оттенок, но всё равно вкусно. И рыба — хороша, объедение. И мёд диких пчёл — впрочем, я его пробовал, хрюшка присылал. Ну и фрукты хороши. В общем, если бы не паскудный климат и то, что Пряный — мухосранск, я бы, может, и подумал о смене места дислокации. Но со скуки же взвою, не говоря о том, что моя теперешняя короткая шерсть смотрится откровенно жалко и не подходит моему почтенству.
Аж Потап, жопа мохнатая, оклемавшись и отойдя от путешествия и увидев меня в своей берлоге, стал нагло ржать, кататься, лапами в меня тыкать и от смеха по себе стучать. Правда, я на этот раз умудрился топтыгина, хрюкающего от хохота, пнуть, и даже провалился в явь, избегая неправедного возмездия. А уж обиженно-возмущённый рёв напоследок — сказка! Но, наверное, на месяцок-другой я к нему в берлогу не полезу, на всякий случай…
Но факта это не отменяет — смотрелся я как Потапыч ощипаный и отощавший, что мне в перспективе ни черта не нравилось, помимо всех прочих важных причин.
И в один прекрасный день заявляется ко мне Ган, с мордой лисьей до невозможности. Хитрая лыба, кажется, превышала размеры физиономии. И протягивает две свёрнутые трубочками бумаженции: номера Лисьей Правды. Мол, так и так, ознакомьтесь, почтеннейший. Ну и я с предвкушением стал ознакамливаться: первым прочёл номер с «Героической битвой в глотке тайфуна», аж с иллюстрациями-гравюрами. Правда, там змей выходил поменьше реального, хотя скорее героического меня сделали совсем огроменным: как такую тушу везла притулившаяся в нижней части гравюры мелкая Гордость Лидари — непонятно. Ну да ладно, всё равно ничего картинки. Как и текст: в целом мой рассказ, с некоторой редактурой. Я даже оглядываться стал прочитав, а нет ли рядом какого-то другого Потапыча: великого, могучего, без страха и упрёка. Но не нашёл, хотя даже в платяной шкаф заглянул на всякий случай, даже под кровать.
И, наконец, аж облизнувшись, перешёл к главному блюду. Статья была не как про «подвиг» — там на целый разворот. Тут поскромнее, с многозначительным названием «Награда Герою». И, кстати, писал её, похоже, не Ган: очень уж знакомое построение фраз, да и вообще… Ну впрочем, ладно.
Статья превозносила щедрость Корифея и губернатора, не прикопаться. Мол, так и так, за схватку с гигантским змеем и спасения какого-то кораблика Гордость Лидари героический дружинник получил пятнадцать аргентумов в награду. Очень дальновидно со стороны Корифея, поскольку денег на обзаведение знакомому дружиннику-видому не хватало на аренду жилья. Слава дальновидному и думающему о своих людях Корифею!
— Бу-га-га-га-га! — радостно заржал я, аж повалившись на кровать. — Точно — Лиса. Молодец, девка! Надо… хотя посмотрим, — не стал я сгоряча принимать какие-то решения о дальнейших возможных взаимоотношениях.
Но вышло реально щщщщикарно: я в статье восхваляю «щедрость и предусмотрительность Корифея и назначенного им губернатора», Лисья Прада делает то же самое… А по факту — смачный такой, мощный плевок прямо в козлинскую корифейскую рожу, перед всеми владеющими. Вот теперь пусть оттирается от последствий своих мерзких деяний в мой адрес.
И на следующий день, вечерком, Ган передал мне личное письмецо именно от Лисы. Последнее было выполнено по всем мыслимым и немыслимым правилам вежливости, но сочилось сарказмом и претензией: что ж ты, Михайло, рожа твоя мохнатая, мне такого жареного материала не давал? У тебя, сволочи такой, совесть-то есть? Вернёшься — поговорим!
Последнее было выполнено в виде «с надеждой жду вашего возвращения и продолжения и развития интереснейших бесед с вами, Михайло Потапыч», но обещание стервозных претензий прям проглядывало сквозь строчки. А вообще — сама виновата, блин! С праздника у Казни я эту рыжую не видел… Правда, и не искал, надо признать. Но я — видом, и вообще на службе. А она — репортёр, так что сама виновата! Хотя… ну поговорим, куда я денусь. В моих планах на Золотой Лисья Правда играет не последнюю роль, да и сама Лиса… Но, впрочем, вернусь — будем смотреть по обстоятельствам.