И на полдороге с некоторой даже истерикой заржал: дело в том, что мой ряд… Ещё не закончился официально! То есть, без учёта хрени последних дней, окончится он в полдень завтрашнего дня.
— Ну и чёрт с ним. Пришлёт Лидарёныш кого-нибудь, мешать мне отдыхать — так этот кто-нибудь потеряется с концами, невзирая на звание, возраст и пол, — сам себе сообщил я, перестав ржать.
Доскакал до Запазухи и огорошил лупающего глазами Гана кучей кож и клешнёй, вываленных перед ним на стойку.
— Кожи надо обработать, найдёшь мастера, уважаемый? Естественно, оплачу.
— Э-э-э-э… слуги сделают, почтенный, а…
— Клешню, — помотал я эпической клешнёй, — сварить с пряными травами и солью, подать моему почтенству с пивом… в полночь.
— Сделаем, а…
— А я — к себе. И до клешни и пива меня беспокоить — опасно, — честно предупредил я, сайгача по ступенькам.
Засунул морду и увидел Мирку, самым вопиющим образом дрыхнущую на господской кровати. Но без сапог и вообще, лишнего на неё одето не было. Так что решил я, раз уж служанка к исполнению обязанностей готова, сразу её и употребить. И… несколько перестарался. Видимо, сбрасывая нервное напряжение, к десяти пополудни заездил девчонку до потери сознания. Хоть без травм, вроде бы.
Ну, будем считать, это у нас такое прощание беролака, мысленно хмыкнул я, оглядываясь.
По номеру порхала Динька, разглядывая светильники и мебель. Ну, значит, мелкую крабом угощу, потянулся я, став перебирать бумаги: спать хотелось, но пожрать лангусто под пиво хотелось тоже, особенно после сухпаёв.
В полночь в дверь постучали, и служка с Ганом притаранили заказанное.
— А кожи, почтеннейший, выделают к завтрему. Два авра вышло, — сообщил Рейнар, на что я безропотно выдал монетки. — И, почтенный, мне ОЧЕНЬ любопытно…
— Уважаемый Ган, я устал и отдыхаю. Твоё любопытство понятно, но давай побеседуем днём или завтра?
— Но…
— Можем не беседовать, — широко оскалился я, разведя лапами.
— Как вам угодно, почтенный, — кивнул корреспондент и свалил.
А мы с Динькой принялись за лангусты с пивом. Мясо мелкая одобрила (как и Потап, буркнувший что-то из моих недр, одобрительное), а вот с пивом вышло забавно. Я, честно говоря, не знал, поить или нет, но капельку отжалел, очень уж жалобно мелкая пищала. После пробы фейка выдала: «испорчено и горько», заливисто захихикала… и вырубилась, посапывая!
— Ну, алкоголизм новой сотруднице не грозит, — пожал я плечами, дожевал краба и завалился спать.
На НОРМАЛЬНУЮ, сухую кровать. Мягкую и сухую, между прочим! Так что засыпал я с широкой лыбой, хотя и помнил, что дел мне предстоит уйма. Но всё это завтра.
24. Не смешная встреча
Проснулся довольно поздно, но отдохнувшим и не таким одуряюще злобным, как был… Да последнюю неделю. Бесила меня ситуация оправданно, но, злобствуя, я просто мог наделать ошибок, от несущих неприятные последствия, до летальных. А сейчас — отошёл, хотя, конечно, но не забыл и не простил: просто ушла опасная эмоциональность. Что и хорошо: хоть расслабился и о будущем вообще задумался: нет, корифею я, конечно, буду гадить и получать от этого удовольствие и даже прибыль. Но строить на этом дальнейшую жизнь — глупо.
Проверил Мирку — дрыхла, ну да и фиг с ней. Займусь делами, и как проснётся — порадую. Но это мелочи, мне сейчас надо закрыть ряд. Точнее… через час. А пока перекушу и разберусь с транспортом.
Спустился вниз, ухватил Гана за локоток, оттащил в едальню. Где, чавкая пропитанием, стал выяснять уже конкретно по кораблям. И выходило не слишком приятно: основная часть купцов уже свалила, а в порту торчал корифейский военный корабль Раздиратель, который отплывёт через пару недель. И купеческое частное корыто, которое стартует только с окончанием сезона дождей: стоят, ждут поставок от всяких задерживающихся. Не самая приятная перспектива — торчать в мухосранске ещё две недели, но альтернатив нет. Хотя бы с «местом» на военном корабле проблем не возникнет: таская владетелей на Пряный, корифей, как выяснилось, дал несколько гарантий. Так что уплыть на этом Раздирателе в Золотой я смогу, хотя и за ощутимые деньги.
Тем временем раздался звон из проходной — явно открылась дверь. Ган мухой метнулся встречать, а вот через полминуты в едальню нагло вломился сеншаль Обеден, морда ежиная. В сопровождении пары ратников, с мордой, преисполненной значимости (впрочем, она у него такая была всё время). Ну… расстраиваться заранее я не стал. Хотя и напрягся внутренне, но внешне — максимально сиволапо оскалился, став пыриться на эту компанию. Которая домаршировала до моего стола, сенешаль коротко кивнул, раззявил пасть и озвучил: