Если Лидарёныш орёт «не отпускаю!» или там «стража, держать видома!» — просто с ходу отрываю ему голову. На основании законов корифейства, которые этот преступник злостно нарушил, о чём громко и чётко оповещаю всех присутствующих в процессе декапитации. Вероятность, что «полезут»… Очень низкая. Тут присутствующие владетели за меня заступятся, хоть и данники, просто в силу «корпоративной солидарности» и отстаивания и своих прав. Да и ратники-чиновники — не идиоты, уж главные законы знают. Могут не интерпретировать и понимать, как работает применительно к текущей ситуации, но интерпретацию я оглашу, законы знают и переть на меня дуром будут крайне вряд ли.
Это — простой вариант. Ряд завершён, Лидарёныш — дохлый. А мне ОЧЕНЬ серьёзно надо думать, возвращаться ли в Золотой. Потому что то, что я прав по закону и укладу — ничуть факта убийства корифейского отродья не изменит.
Вариант второй: Лидарёныш ножками сучит, ручками дёргает, но «вязать видома!» не орёт. Отсаётся оплёванный и посланный, с перспективой вальцевания от корифея. В принципе — вариант лучше, перспектива в Злотом не перекрывается, вот только мне бы из Рачительного валить СРАЗУ, а не через пару недель. Да и лучше не на корифейском корабле. Потому что если засранец удержит себя в руках, то «виновный в крушении планов» у него станет врагом. А он, несмотря на то, что идиот и засранец, ещё и губернатор. В идеале мне нужно сразу с этого «награждения» сваливать на корабль и отплывать, только подходящего корабля нет. Купец… так, надо подключить Гана.
Подключил, параллельно получив выделанные крокодильи шкуры. Ко мне постучался аж капитан купца — владеющий-альбатрос. И, несмотря на вежливость и всякие поклоны меня жестоко обломал: у меня просто не было нужной суммы денег. Не потратить на избавление от неприятностей и потенциальной гибели деньги, сколь бы то ни было большие — глупо. Но без стопроцентной предоплаты на месте этот Вонд отказывался отплывать. Что по-человечески понятно, но ни черта не удобно.
Хотя… так, если воспользоваться помощью Гана, точнее — одолжить у него? Связь с Золотым у него есть, у товарищества достаточно средств, так что этот фрахт даже не пустит нас по миру. Я, собственно, просто уменьшу свои текущие капиталы, что и похрен, с учётом спасения задницы от неприятностей. Правда, хрен знает, есть ли у Гана нужная сумма. Кроме того, это действие сделает меня сильно обязанным Рейнарам и самому Гану. Не в смысле вернуть деньги, а вообще…
Посидел, побарабанил по столу, стал думать третий вариант. А именно: напроситься в гости к каким-нибудь владеющим Пряного, пересидеть там до отплытия корабля, юркнуть перед отплытием на борт и сделать мухосранску и засранцу ручкой. Вариант… ну вроде как неплохой, только со своими недостатками. Единственные владеющие, которых я знаю, и которые имеют выход к рекам — Капросы, что не вариант. Бегать и напрашиваться в гости до завтрашнего циркового представления? Или всё же одолжиться и спокойно отплыть на купце?
Сидел, вглядывался в схемы, ни хрена не понимал. Оба варианта имели очевидные плюсы и непрогнозируемые минусы, а времени ни черта, решать надо сейчас. Как вдруг дверь в комнату служанки открылась, послышались тяжёлые шаги, и отвратительно знакомый голос произнёс:
— Вай-мэ, здыраствуй, Мьихаил Игоревич! Сикока льет, сикока зьим! — радостно прозизнёс голос Захира.
Как я не взорвал гостиницу потоком отложенных кирпичей — сам не знаю. Но даже взял себя в руки, не стал дёргаться, отметил уснувшую на плече Диньку краем глаза. И спокойно произнёс:
— Приветствую, Шут. Не могу сказать, что рад тебя видеть.
Потому что за моей спиной стоял именно Шут, эта самая ехидная божественная сучность. Скорее всего, использующая Мирку как медиума-аватара — просто заявиться к «не зовущему» его он не мог, это я установил точно.
— И пачьиму ти такой нирадастный? — обиженно прозвучал голос Захира.
— Для начала — из-за формы, в которой ты ко мне обратился. Это не смешно, а неприятно.
— Смишно, слюшай!
— Тебе — возможно «да». Мне — нет.
— Ну ладно, Потапов, уговорил, — раздался гораздо более знакомый, чем захиров, голос.
Марка Николаевича, преподавателя теории государства и права в институте. Очень колоритного и неглупого дядьки, без левой руки. Легенды среди студентов ходили разные, но точно не знал никто, а из рукава рубашки торчала культя, на которую Николаич вешал зонтик или трость. И стучал по столу не хуже кулака, обличая «деградировавших приматов, чудом попавших на занятия». В общем — воспоминание, но скорее ностальгически-приятное, чем отвратительное, как с Захиром.