А вот дальше начинается кромешная юриспруденция. Показания свидетелей о том, что плёл по пьяни Тралк, есть, перекрёстные, от уважаемых одарённых и даже владетелей. Хрюкающих от смеха в процессе дачи «показаний», но они есть, даже непротиворечивые. Самого подозреваемого нет, дыра в тюрьме есть, и звездюли средней тяжести страже нанесены. И… ну вообще, конечно, судья мог махнуть рукой. Но с потенциально неприятным последствиями для себя, в рамках «буквы закона». И рисковать не стал, объявив «на основании слов видаков и злонамеренного побега» Тралка «злобным пиратом».
Сам «Джек-Воробей» Зиманды от этого решения только сильнее похвалялся и вообще стал всем орать, что он «жутко опасен». А, по факту, был Тралк сакраментальным «Неуловимым Джо» — никому нахрен не нужно было его ловить. А пользоваться курьерскими услугами — надо, полезный и востребованный тип.
Послушали, похихикали, да и разошлись: жарковато. А я призадумался над будущим на Пряном. Просто то, что Лидарёныш — идиот, было ясно и так. Но он же ещё засранец показушный, с запредельным опуханием собственного величия! Тут только на Олру (которая надсмотрщица львёнка-петушка) и надежда. Или рвать к чертям ряд и уходить огородами… Это стоило делать на Зиманде, а никак не на Пряном: там, чисто умозрительно, с огородами и уходом ими некоторые проблемы.
«Вот как есть заяц!» — подал голос Потап. — «Пригляжу и сожрать тебя не дам! Ты медвежат не завёл и…» — на последнем от топтыгина пришла скомканная, оборванная эмоция. — «А что это мне так плохо-то? Вот же гадость! Я — спать!»
А я огляделся и понял: качает ощутимо, причём в каюте тоже заметно. И постепенно качает всё сильнее, блин! Через полчаса я сам себя не слишком хорошо чувствовал, а бодрая Мирка бегала по комнате, спасая незакреплённое барахло. И, судя по выражению на её лице — она от этих качелей получала удовольствие!
— Всё, Михайло Потапыч, — констатировала она. — А вы… не желаете? — затеребила она поясок платья.
Сдурела девка… хотя, в принципе, не так уж мне и плохо — муторно скорее и слегка покачивает. Может, и поможет.
— Ну можно, — барственно ответил я. — Только сама всё, я держаться буду, — отметил я, поскольку качало основательно, и я раскорячился и даже частично обернул лапы, фиксируя себя на койке. — И с зубами осторожнее! — всполошился я, когда девица вывернулась из платья.
Захихикала. Ну, вообще— смешно. Только откусит же что-то важное при такой качке! Так что не хрен.
Но не откусила, а мне действительно полегчало. И заодно выяснил, что Мирке секс со мной как минимум приятен: я указаний не давал, активности не проявлял, но скакала она на мне радостно, акробатически. С заслуживающей уважения ловкостью и координацией.
После этого терапевтического воздействия я накинул барахло (не обувая сапоги — на хрен, похожу полумедвежьими лапами, а то навернусь), и потопал смотреть-узнавать, а что это у нас творится. Творилась полностью закрытое нутро Гордости. На мою просьбу матрос какую-то дверцу приоткрыл, я морду высунул. Получил по ней последовательно: ветром, водой и даже какой-то злостной градиной, после чего всунул её назад.
— Это надолго? — уточнил я у матроса-одарённого, оперативно прикрывшего дверцу.
— Не ведаю, ваше почтенство. Это у кормчего или капитана спросите, я человек маленький, — ответил он.
Ну, в общем, логично. Вернулся в свою комнату, где Мирка… дремала, привязавшись каким-то барахлом к креслу. Ну… правильно, наверное.
Дождался времени ужина у капитана, потопал, вошёл… И очень мне не понравилось то, что я увидел. Нет, то, что на столе снедь и всякое такое было прикреплено сетками — нормально. И какие-то поилки с носиками вместо кружек-бокалов — понимаемы. А вот очень мрачные и безрадостные мордасы присутствующих натурально напрягали. И мрачные явно не из-за «шторм качает», хорошо ещё что не похоронные.
— Приветствую, уважаемые, светлая, — радостно помахал лапой, плюхаясь за стол. — А что у нас плохого, что вы такие… грустные? — поинтересовался я.
8. Рыбная Пасть
Присутствующая компания, вяло поковыривавшая еду из сеток и попивающая пойло из поилок очень дружно и очень мрачно на меня посмотрела. Ну а я оскалился в ответ и помохал лапой: ну не плакать же хрен знает чего?
Последовало несколько вздохов (неустановленной матерности) и, наконец, печально обвисший усами Зан тяжело уронил:
— Приветствую, почтенный. Мы попали в тайфун, — сообщил капитан.
А я задумался, припоминая. Много в книгах не было, вообще всякое водоплавающее и океаническое описывалось скудно. Видимо водоплавающие тяги к эпистолярному слогу не проявляли, а нечастые авторы не так много видели и писали с чужих слов, причём только то, что считали достоверным в рамках своего непонимания Мира. Но тайфуны, названные так в честь прожорливого морского гада, в описании были. Не просто шторм или что-то такое, а чисто океаническое, божественной природы (неустановленной божественности, судя по прочитанному — нескольких божеств-зараз за раз) стабильное и относительно регулярное явление. Выглядящее как этакий умеренной силы ураган-воронка и повышенной силы водоворот в центре. Куда ухает водоворотная вода — не сообщалось. Вдобавок это явление повышенного сволочизма было блуждающим, некоторые исследователи вообще старались составить некую схему-маршрут, но у них не выходило.
То есть неприятная штука, конечно. Но как раз военные корабли корифейства эти тайфуны переживали, причём не раз, поскольку само явление описывалось. То есть Гордость — слишком велика, с слишком мощными машинами, для того чтобы потонуть. Что я и озвучил, на что присутствующие кто поморщился, кто махнул на меня лапой (хамьё!).
— Вы, Михайло, не вполне правильно понимаете. Тайфун, сам по себе, не слишком страшен…
— Но неприятен, — отметила Рома, указывая на специфические столовые приборы.
— Да, неприятен, но не слишком страшен для Гордости Лидари. Но дело в том, что мы вошли в него очень неудачно, и теперь вынуждены пройти через глотку тайфуна.
Последним словом назывался центральный водоворот и его окрестности. И, как я понял, судя по бормотанию капитана и офицеров, миновать эту область у Гордости уже не получится: не тот «угол вхождения». Максимум что можно сделать: бороться с течением, вырываясь из тайфуна.
— Займёт это не меньше месяца, возможно больше. Гордость окажется Ид ведает где в океане. Возможно — вообще на дне. У нас крепкий корабль, но месяц непрерывного шторма и борьбы с ним может нанести смертельные повреждения.
— Понятно, глотка тайфуна. Но мы же там не потонем, да и если я вас правильно понял, получим достаточное ускорение и начнём двигаться против направления движения тайфуна. Шторм — неприятен, но причину настолько скорбного застолья я не понимаю.
— Не потонем, видом. Глотку Гордость Лидари преодолеет без труда, да и к Пряным Островам мы значительно приблизимся.
— А в чём…
— Навь, видом. Обитатели глотки тайфуна. Иногда их нет, иногда они есть, как повезёт. И если мы на них наткнёмся — представляют серьёзную опасность кораблю.
— А я и не знал, что там что-то может водится. Да ещё и навь: вроде бы тайфуны проявление божественного?
— Божественного, — с кивком пропищала Златка. — Но по поводу тайфунов боги молчат. Твари глотки — ведут себя как навь, ощущаться как навь…
— И даже если не навь, а божественные посланники — нам не важно, — подытожил я под кивок жрицы. — А не расскажите? Просто интересно, да и сидеть-печалится не слишком конструктивно.
— Отчего не рассказать, накликать уже не накличем: они или есть, или их нет, — пожал плечами морж.
В общем весь ужин, помимо акробатических упражнений с едой и напитками, был заполнен описаниями автохтонной фауны глотки тайфуна. Часть из них встречалась в описании «тварей морских» и прочей литературы. Часть нет. Всякие нарвалы, кракены, киты-убийцы, стаи летучих рыб гигантских размеров, снабжённых магией. Медузц (ну, судя по всему) то ли в огромной колонии, то ли переростки, снабжённые кислотой (или желудочным соком, с внешним пищеварением.