Что из этого байки, а что – правда? Ирта мерно покачивает головой в такт музыке, что играет в голове. Она думает, что все эти места – не так уж и опасны.
Опасен сам остров. Именно он пытается извести тебя, уничтожить, свести с ума… Словно насквозь пропитан чужими страданиями.
«Быть может из этого и вызревает загадочный эсфиат» – хихикнула Ирта, успокоенная вкусом мяты на языке.
– Ты… Какая-то странная в последнее время, – опасливо пробормотала Виала.
Пичуга беспечно пожала плечами. Позже она попросила у Нэт снотворное и только с ним проспала несколько ночей без сновидений. Казалось: всё, наконец, успокоилось…
Но в графе дежурств у Ирты числилось скорое сопровождение валоха. День, когда всё её самообладание треснет по швам.
Утомленное сознание девушки плохо воспринимало реальность. Ей стоило бы отказаться от дежурства, но Пичуга, отчего-то, не хотела так поступать. Она покорно пошла на этаж, к седьмой комнате, чтобы дождаться господина валоха.
Фигура в чёрном балахоне будто искривляла пространство. Ирта чувствовала, как холодный пот выступает на висках, а дыхание затрудняется. Она начинала бредить наяву, но сама не осознавала, что именно с ней происходит.
Степенный образ Пустого вызывал в ней сильнейшее отторжение. Девушка думала о пропавшей Мине, чей облик так сильно мучил её по ночам и зрение мутнело от неконтролируемых эмоций.
Когда они с валохом вышли на улицу, Ирта притормозила. Она чувствовала моральное истощение и злобу, чёрную, вязкую злобу. Она винила во всех бедах безмолвное существо.
«– Они все твердят о том, что Пустые не умеют говорить. Но… Что, если Пустым просто не позволяют?» – далёкий голос Графа превращался в стойкую навязчивую мысль.
– Вы… Вы же знаете, что происходит на острове Гредсерн? – хрипло вопрошает Ирта, глядя на Пустого.
Длинные блёклые пальцы создания чуть зашевелились, но оно не издавало ни единого звука.
– Скажите мне… Где Мина на самом деле? – Пичуге хочется кричать.
Молчание существа раздражало, сильнее бередило измученный разум. И тогда она сделала «это».
Она шагнула вперёд и сорвала чёрную вуаль с лица существа, желая посмотреть ему в глаза. Должно быть, в глубине души Ирта надеялась на то, что их лица, возможно, человеческие.
Как глупо.
От увиденного хриплый крик застыл в сознании девушки. Пальцы затряслись, а перед глазами помутнело от иррационального приступа ужаса.
Голова Пустого… Была похожа на вытянутое гладкое яйцо, белое-белое… Словно сделано оно из цельной кости. У существа не было век, но глаза, всё же, имелись. Два чёрных надреза на гладком лице… Узкие, чернильные щёлочки, в которых не было ничего, кроме тьмы. Совершенно бездушные и пустые.
Вместо носа – небольшая впадина, внушающая отвращение. А рот… Рот…
«—…Тебе это зрелище не понравится» – глумливый голос Графа эхом отозвался в сознании.
У валоха был рот, но его пронзали грубые нити, сшивая подобие белых кривых губ. Будто им, на самом деле… Запретили говорить.
Чёрные прорези глаз существа уставились на Ирту и она ощутила… Как будто её прямо сейчас душат. Девушка испытала сильнейшую паническую атаку, ловя воздух губами. Эти глаза высасывали из неё жизнь.
Всё в валохе было нечеловеческим. Всё… Неправильно.
Ирта упала на колени, как грешник перед молитвенником. Существо опустило ладонь на её макушку, а потом погрозило пальцем Пичуге.
Медленно. Будто пародируя человеческий жест, валох раскачивался из стороны в сторону.
– Г-господин валох! – к ним подбежала вспотевшая и испуганная Нэт. – Простите, господин валох, мы сожалеем!
Она стелилась перед Пустым, как перед богом, но цвет её лица стал более бледным. Ирта, потерявшая всю свою выдержку, просто бездумно наблюдала за происходящим.
Валоху на лицо вернули вуаль. Существо отвернулось от Ирты и пошло вперёд, зная путь к шахтам. Нэт птичкой пела о том, чтобы Пустой не серчал, но он и не высказывал гнева.
«Почему… Их рты… Зашиты?» – мысленно спросила Ирта, теряя последнюю связь с реальностью.
Глава 13
У этих девочек безвольные тела и головы вороньи. Они вьют гнёзда, селятся в пустых домах, чтобы смотреть из бездны и каркать, насмешливо сверкая налитыми кровью глазами.
Они больше не скучают по мамочке и папочке, потому как те… Гниют у порога.
Ирта открыла глаза. Голова нещадно болела, лоб обжигала внутренняя лихорадка. Она обняла колени, озираясь слепо, как новорожденный котёнок. Пичуга уже знала, что находится в печально известном Белом Кубе.
Сюда сводили припадочных. Тех, у которых винтики в голове местами перепутались. Поддавшихся безумию Серого Дома.