«Где ж её взять?» – с грустью подумалось Ирте. Её душевное состояние исколото иглами тревоги. Она знала, что дальше будет только хуже, если Ирта не возьмёт себя в руки. Сказать легче, чем сделать.
Впереди вырисовывался выход и Пичуга невольно убыстрила шаг. Ей отчаянно хотелось выбежать на улицу и вдохнуть сырой воздух Гредсерна полной грудью. Но Никлас, неожиданно, помешал Ирте.
Он воровато огляделся и схватил её под локоть мёртвой хваткой, после чего склонился к настороженной девушке и негромко прошептал:
– О том, что видела – никому ни слова, пташка. Или худо будет.
Последнее звучало не столько как угроза, а, скорее… Как предупреждение? Граф будто говорил: «нам всем грозит опасность, так что держи язык за зубами». Но Ирта и без того не собиралась распространяться об увиденном.
Это сложно даже описать словами…
– Аг-га, – тихонько кивнула она, прямо глядя в болотные глаза юноши, затягивающие, как непроходимая трясина.
– Славно, – равнодушно выдал Граф.
Она не знала, о чём он думал в этот момент, но Никлас больше не казался собранным.
«Похоже, ты теперь не контролируешь ситуацию, Граф» – устало подумала Ирта. Но ей уже не до этого. Она неслась к своей Рыж, нервно ожидающей у Серого Дома.
***
Сбивчивый голос встревоженной Виалы эхом отдавался в сознании, пока Ирта с аппетитом уплетала ароматную кашу. На Кухне рядом с ней сидела только Рыж, но косые взгляды и шепотки жгли спину Пичуге, непрозрачно намекая на то, что остальные прекрасно осведомлены о её «заточении».
Ирта знала, что выглядит плохо. Бледная, как смерть, волосы торчат в разные стороны, щеки слегка впали…
«Возможно, они считают меня психичкой. Ну и ладно…» – с горькой усмешкой подумалось девушке. Раньше, в приюте, её тоже считали странной. Ирту изводили язвительными словами и подлыми тычками в спину.
Сейчас она уже привыкла, её подобным не удивишь.
–… Нэт была просто в бешенстве, – бормочет Виала, – знаешь, она з-забежала в больничное крыло и просто… Скинула на пол все склянки. Бум-бах, стекло вдребезги! И на меня наорала, мол, это я тебя привела…
Пичуге вдруг стало стыдно. Рыж, кажется, относилась к Старшей, как к наставнице, а теперь…
– Прости, – тихо проронила она.
– Не смей извиняться, – насупилась Виала, – ты же не виновата! Я потом узнала о том, что у тебя нервы полетели к чертям и так… Так испугалась! Я ведь не заметила вовремя, что ты на грани…
Ирта блёкло улыбнулась. Рыж не знает, но Пичуга сама себя до этого довела.
– А кто донёс о том, что меня в Белый Куб упекли? – решила она незаметно перевести тему.
– А? – Виала озадаченно склонила голову набок. – Это Граф сказал.
Нехорошее предчувствие стегнуло Ирту по лопаткам. Никлас что-то видел? Или ему Старшие рассказали?
Так сложно поймать истину за хвост… Пичуга приняла решение вести себя тихо. Тогда никто не пострадает и она сама придёт в норму.
Следующие несколько дней она дежурила на Кухне. Роб был менее разговорчивым, а Том просто не появлялся там так часто, как обычно. Зубастый продолжал верно охранять Барби, которая сменила гнев на хандру.
Когда Ирта случайно встретилась с ней глазами, Барбара, кажется, сочувственно хмыкнула, но ничего не сказала.
Как и ожидалось – в Комнате Слухов теперь были записки о безумии Ирты. Она чувствовала себя странно, когда смотрела на них…
«У Пичуги слетела кукуха, как забавно» – ехидным голоском отзывалась одна.
«Ты сходишь с ума, когда видишь то, что не следовало видеть» – туманно намекала другая.
Ирта лишь поморщилась, равнодушно пожимая плечами. Она не знала, стоит ли относиться серьёзно к подобным посланиям. Всего лишь сплетни… Хотя, от некоторых становится немного не по себе.
Пичуга старалась быть максимально тихой. Выполняла обязанности, кушала по расписанию и сразу же уносилась в комнату, где было достаточно безопасно. Однообразие нисколько не смущало её, так как приносило лишь благо. Одно время сны даже стали спокойными, но ненадолго…
На пятый день её освобождения из Белого Куба… Случилось происшествие.
Ночь в Сером Доме была особенно тихой. Ирта мирно спала, укутавшись в одеяло. Только вчера командир Варгус заезжал с вещами и, таким образом, девушка обзавелась новой полосатой пижамой. Ничего особенного, но Ирта и этим довольствовалась от души.
Ей снилась вода. Глубокая, тенистая заводь с цветными рыбками. У бережка сидела Виктория в летнем платье. Она казалась такой умиротворенной и нежной, что Ирта могла лишь тихо радоваться увиденному.
В её сне сестра была жива и Пичуга верила в это безоговорочно. Виктория напевала незнакомую песенку и манила Ирту подойти ближе. Мотив песенки быстро завораживал, застревал в сознании, заставлял двигаться в ритм, пританцовывая.