На протяжении всей истории существования Лиги Наций Советский Союз выступал против мандатной системы, разоблачая ее империалистическую, колонизаторскую сущность.
Еще в ноте, направленной 18 мая 1923 г. Англии, Франции и Италии, Советское правительство заявило, что оно не признает "так называемого мандатного состояния" и относится отрицательно "к положению, создавшемуся в Палестине, Сирии и других мандатных территориях" ("Известия", 1923, 22 июня).
При вступлении в 1934 г. в Лигу Наций Советский Союз вновь подчеркнул свое отрицательное отношение к мандатной системе. В речи на пленарном заседании Ассамблеи Лиги 18 сентября 1934 г. представитель СССР заявил, что, поскольку Советский Союз не участвовал в разработке Устава Лиги Наций, он не может взять на себя ответственность за ряд его органических пороков, в частности, за статью 22-ю о системе мандатов. СССР, став постоянным членом Совета Лиги, отказался делегировать своего представителя в Постоянную мандатную комиссию (Документы внешней политики СССР, т. 17. М., 1971, стр. 593-601).
Но вернемся к Версальскому договору. Он был подписан, и У. Хьюз отправился на родину. Выступая в парламенте 19 сентября 1919 г. по поводу мандатной системы, Хьюз говорил: "Мы старались получить прямой контроль... но "Четырнадцать пунктов" президента Вильсона запретили это, и... был принят принцип мандата. Таким образом, существо спора изменилось, и после того, как принцип мандата был нам объяснен, мы увидели, что форма мандата не только согласуется с интересами нашей национальной безопасности, но и с нашим экономическим и общим благосостоянием" (Rowley С. D. The Australians in German New Guinea, 1914-1921, p. 282). Парламент одобрил действия У. Хьюза и высказал удовлетворение принятием мандатной системы. При этом сенатор Е. Д. Миллен, например, весьма недвусмысленно заявил, что мандат типа "С" "так же хорош", как и аннексия.
Получив мандат на управление "германской" Новой Гвинеей, австралийское правительство прежде всего решило экспроприировать всю находившуюся там германскую собственность. Немецкие плантаторы и бизнесмены были высланы с острова в Германию. Компенсацию за потерянное имущество им выплачивало германское правительство в счет военных репараций союзникам. Покинутые плантации были проданы австралийцам - в основном бывшим военнослужащим. Большинство из них не имело представления о ведении тропического земледелия и быстро обанкротилось. В результате экономическое положение территории значительно ухудшилось, и австралийским властям пришлось пожалеть о принятии столь скоропалительных мер. Австралийское правительство рассматривало также вопрос о высылке с острова германских христианских миссионеров, подозревая, что последние будут настраивать коренных жителей против австралийцев и сеять среди них смуту. Но в конце концов оставило их на острове.
Далее австралийское правительство взялось за решение вопроса об организации совместного управления Папуа и Новой Гвинеей (так стала называться территория, ранее являвшаяся колонией Германии).
Была создана королевская комиссия из трех членов, одним из которых был Д. Муррей. После ознакомления на месте с положением дел комиссия пришла к выводу о целесообразности сохранения раздельного управления каждой из территорий. Против этого решения в комиссии выступил лишь Муррей, желавший стать губернатором того и другого владения. Мотивировалось решение комиссии трудностями управления из одного центра столь большой территорией.
Актом о Новой Гвинее, принятом австралийским парламентом в 1920 г., на территории было создано раздельное управление. Этот Акт вошел в силу в мае 1921 г. военная администрация передала функции управления гражданской власти.
Согласно Акту 1920 г., верховная власть над Новой Гвинеей принадлежала генерал-губернатору Австралии, который определял состав администрации территории.
Главой ее являлся администратор, находившийся в Рабауле. Не было предусмотрено функционирование ни Законодательного, ни Исполнительного советов. Их создали позднее, в 1932 г.
В последующие годы, вплоть до второй мировой войны, Папуа и Новая Гвинея были отделены друг от друга не только формально юридически, но и по существу. Свободно пересекать границу не могли не только коренные жители, но и белые. Существовало даже два разных языка межгруппового общения коренного населения территорий: в Папуа - "полинезийский моту", а в Новой Гвинее - пиджин-инглиш. Между представителями белого населения обеих австралийских колоний установились весьма враждебные отношения. Даже попадая на суда, шедшие в Австралию или из Австралии, те и другие старались держаться подальше.
Что касается системы управления, то и колония Папуа и подмандатная территория Новая Гвинея управлялись совершенно одинаково - на старый колонизаторский манер, хотя Австралия дала торжественное обещание Лиге Наций готовить последнюю к получению самоуправления.
III
В соответствии с мандатом Австралия управляла Новой Гвинеей как составной частью своей территории. Германские законы были отменены. Вместо них стали действовать австралийские федеральные законы, законы штата Квинсленд, а также обычное право коренных жителей территории в отношении землевладения, охоты и рыболовства.
Но условия мандата требовали от Австралии еще и выполнения "священной миссии": способствовать развитию населения полученной в управление территории. Потому-то в Акте о Новой Гвинее 1920 г. заявлялось, что австралийское правительство будет "делать все возможное для достижения коренными жителями территории материального и морального благополучия и их социального прогресса".
За 20-летний период пребывания Новой Гвинеи под австралийским мандатом в политическом положении территории не произошло никаких прогрессивных изменений.
В течение первых 12 лет не существовало даже эфемерного декорума представительных органов - таких хотя бы, как в Папуа.
По Акту 1932 г. о Новой Гвинее на территории взамен совещательного органа при администраторе был образован Исполнительный совет. Он состоял из чиновников колониальной администрации и одного назначенного неофициального члена. Был создан и Законодательный совет, в который наряду с колониальными чиновниками входили семь неофициальных членов. Все неофициальные члены обоих советов являлись европейцами." Так, в первый состав законодательного совета вошли:
Д. С. Маллели - плантатор,
А. Н. Макленнан - юрист,
У. Э. Гроз - плантатор,
В. А. Пратт - плантатор,
Б. Б. Петтерсон - представитель крупной австралийской компании "У. Р. Карпентер",
Н. Р. Нил - шахтовладелец,
Р. Л. Кларк - инженер.
Местное управление в Новой Гвинее осталось без изменений - таким, каким оно было при немцах. В деревнях сохранялись лулуаи и тултулы. Первые носили как знак власти остроконечную шапку с одной красной лентой на ней, а вторые - такую же шапку, но с двумя красными лентами. В некоторых местах лулуаи назначались начальниками над несколькими деревнями, и в этом случае им власти выдавали палки с серебряными набалдашниками. Австралийская администрация платила им также маленькое жалованье. Лулуаи получали указания от патрульных офицеров, время от времени наезжавших в деревни.
Новая Гвинея административно делилась на районы. Накануне японского вторжения в период второй мировой войны существовало семь таких районов: три на самой Новой Гвинее, а четыре на сопредельных островах.
Делались робкие попытки создать деревенские советы. В нескольких деревнях они появились после 1935 г., но никакого развития этот процесс в дальнейшем не получил.
Не произошло сколько-нибудь существенных изменений и в экономике подмандатной территории.
Как и прежние хозяева Новой Гвинеи - немцы, австралийцы очень мало знали об управляемой ими территории. Фактически под их контролем находились небольшие участки вокруг городов Рабаула и Кокопо на Новой Британии, селений Маданга и Аитейпс на самой Новой Гвинее, часть острова Бугенвиль, остров Манус. В 1921 г. австралийцы имели представление лишь о четверти своей подмандатной территории. Европейские поселения и вообще европейское влияние распространялось не более чем на 15-20 км в глубь острова.