Выбрать главу

Цератод знал, что за него никто не сядет за весла. Поэтому он был искренне раздражен.

- Но-но, сэр! - сердито огрызнулся Мообс. - Я свободный американский гражданин: хочу - помогаю мистеру Фламмери, не хочу - не помогаю... Это мое частное дело.., Человек не совсем здоров, и мой долг христианина...

- За головокружительную карьеру? - очень обидно осклабился Цератод. - За пятьсот долларов и головокружительную карьеру? Почему бы вам не погрести за Смита? Бедняга все время за веслом.

Мообс в сердцах плюнул.

- Спасибо вам, мистер Цератод, - растроганно промолвил Смит. - Я еще не так устал! Вы настоящий парень, мистер Цератод...

- Отдыхайте! - сказал ему Егорычев. - Я погребу за вас.

- Я еще не так устал! - повторил Смит.

- Ладно, ладно! Отдавайте весло - и спать!

- Раз вам приказывают спать, дружище Смит, - начал Цератод с благодушной строгостью, - надо подчиняться. Дисциплина в данных условиях...

Но что представляет собой дисциплина в данных условиях, наш кочегар уже не слышал. Отдав весло Егорычеву, он растянулся рядом с Фламмери и тотчас же уснул. Его густые черные усы каждый раз, когда на его широкое лицо падали брызги, подергивались, точно его кусали мухи...

Вечером Мообс захотел поделиться с мистером Фламмери своей порцией воды, но тут Егорычев вмешался самым решительным образом.

- Ваше запрещение обойдется мне ровно в тысячу долларов, - пробурчал Мообс. - Учтите, Егорычев, я совсем не миллионер. И я еще пока очень слабенький, начинающий журналист, без имени и покровителей...

- Мне кажется, Мообс, что вы выбрали самое неудачное место для торговли водой, - спокойно возразил ему Егорычев. - Вода, которую мне доверили распределять, в продажу ни в коем случае не поступает. И потом, - добавил он вполголоса, сделав небольшую паузу, - напрасно вы, дружок, так уверены, что вам обязательно придется получать деньги с мистера Фламмери... И вообще с кого бы то ни было...

- Вы думаете?.. - начал упавшим голосом Мообс.

- Я еще пока не имею оснований делать окончательные выводы. Эта проклятая сплошная облачность, черт бы ее побрал!..

- Значит, вы полагаете...

- Я пытаюсь вспомнить карту Атлантики, и мне почему-то кажется, что мы сейчас где-то посередине между Африкой и Южной Америкой, далеко в стороне от торговых путей...

- И вы думаете...

- Повторяю, пока что нет ни малейшей возможности ориентироваться. А если даже... Впрочем, унывать пока нечего.

- Джонни! - позвал Фламмери репортера. - Вы не подмените меня хотя бы па полчасика? Я страшно устал.

- Я еле держусь на ногах, сэр! - отвечал Мообс с неожиданным ожесточением. - Я почти сутки проторчал за веслами, сэр!

И завалился спать.

Под утро разразилась гроза. Казалось, будто где-то наверху кто-то с чудовищным грохотом то и дело опрокидывает бочки необъятной величины и из них ровными тяжелыми потоками хлещет немыслимое количество теплой воды. Гроза прогремела над плотом, промочив всех до костей, зацепилась молниями за тучи и умчалась па север, легко утащив их за собой. Во воем его праздничном великолепии раскрылось глубокое темно-синее небо, усеянное ярчайшими мохнатыми звездами непривычных созвездий южного полушария.

Ветер несколько утихомирился, волна уменьшилась.

К вечеру, для того чтобы держаться против волны, уже достаточно было одного рулевого весла. Солнце немилосердно припекало. Пришлось изготовить себе из нижних сорочек несуразные, но довольно практичные чалмы. Выглядели в них наши путешественники достаточно смешно и доставили друг другу несколько веселых минут.

Особенно (об этом, конечно, никто не решился заявить вслух) был забавен мистер Фламмери. Сняв с себя китель и сорочку, он все же не рискнул расстаться со спасательным жилетом, который накануне не дал ему уйти на дно.

Так он и сидел, обливаясь потом, туго затянутый в капковый жилет с болтавшимися бантиками тесемок.

Заметив, что Мообс под влиянием печальных мыслей отбивается от рук и грозит целиком выйти из его подчинения, Фламмери как бы между прочим посоветовал ему:

- Запоминайте, Джонни, все, что с нами сейчас происходит. Вы парень толковый. Напишете потом книжку, а я берусь ее протолкнуть. Дело пахнет десятками тысяч долларов я нешуточной славой. Это я вам гарантирую. Только не забывайте, мой мальчик, что у вас голова на плечах не только для отращивания пышной шевелюры.

Этими словами он надолго вернул себе чистую и нежную привязанность веснушчатого репортера, физиономия которого под беспощадными лучами тропического солнца стала цвета спелой моркови.

Час за часом проходил в томительном и мрачном молчании. Люди молча орудовали веслами, молча принимали пищу, молча спали, а если не спалось, молча сидели, размышляя каждый о своем.