За это время туземцы по случаю счастливого избавления от покровительства двух великих христианских наций воздвигли из искусно сплетенных прутьев красного, черного и сандалового дерева храм богини земных блаженств, который бесспорно считался бы одним из прекраснейших образцов мировой архитектуры, если бы сохранился до нашего времени. Еще далеко от берега испанцы завидели высившийся на горизонте силуэт этого храма и справедливо заподозрили неладное. Сойдя на остров, они утвердились в худших опасениях. А узнав, что туземцы и не подумали защитить своими телами испанский гарнизон от ножей и шпаг экспедиции Пентикоста, вновь прибывшие испанцы преклонили колена в горячей молитве, после чего предали огню и мечу четырнадцать близлежащих деревень со всем их населением от мала до велика, сожгли до основания храм богини земных блаженств, воздвигли на его месте величественную церковь Страстей господних и тюрьму с крепкими решетками, искусно изготовленными туземцами же из прутьев железного дерева. Всех оставшихся в живых туземцев без излишних проволочек вернули в материнское лоно святой и равноапостольной римско-католической церкви, обложив их данью, вдвое большей против прежней, ибо казна испанского короля никак не должна была страдать от уменьшения числа налогоплательщиков.
(Так как нам в дальнейшем больше не придется упоминать об этом острове, нужно напоследок указать, что он дважды после описанных выше событий переходил из попечения испанской короны под просвещенное покровительство британской, покуда не перешел в цепкие лапы США при обстоятельствах, сходных с обстоятельствами захвата ими Филиппин).
25 ноября 1897 года весь остров, за исключением кучки помещиков и их прихвостней, группировавшихся вокруг «нейтрального» плантатора Хуана Гомеса де Кордова, поднялся с оружием в руках против испанских поработителей. Утром следующего дня президент США собрал у себя в Белом доме корреспондентов и сообщил, что после молитв, вознесенных к престолу всевышнего как им персонально, так и ближайшими экономическими и военными советниками, он убедился, что не имеет права не вмешиваться в события, развернувшиеся на многострадальном острове Изабеллы. Посему он и приказал коммодору Скотту М. Фьюит немедленно следовать туда во главе отряда военных кораблей и помочь восставшим против тиранов. 3 декабря того же года коммодор Фьюит, захвативший важнейшие правительственные здания, банки, почту, телеграф, вокзал и порт только что освобожденного повстанцами Сан-Хуана, пригласил к себе на. борт флагманского корабля вождя повстанцев Луиса Магасо. Распив с ним бокал шампанского по случаю победы над испанскими тиранами, коммодор предложил Магасо немедленно распустить по домам его добровольцев и принести присягу созданному его, коммодора Фьюита, попечением «революционному правительству», возглавляемому «старым борцом за свободу» доном Хуаном Гомесом де Кордова. Так как Магасо отказался, то и был спустя четверть часа расстрелян как опасный для цивилизации элемент, после чего де Кордова послал в Вашингтон ходатайство о принятии острова под высокую руку США. Вашингтон без промедления ответил согласием. Спустя восемь лет и пять месяцев вице-адмирал Фьюит счел возможным отменить военное положение и передать управление островом Изабеллы в руки американской гражданской администрации.)
Но вернемся к Пентикосту. Переслав с первым встречным английским судном всеподданнейший доклад об обогащении британского королевства новым заморским владением, он направил свой путь к берегам Южной Америки и спустя некоторое время отдал якорь в устье Ориноко. Именно на этой реке, где-то сразу за Гвианой, раскинулась, по сведениям Джошуа Пентикоста, страна, о которой он мечтал вот уже скоро двадцать лет.
«Апостол» был слишком велик и громоздок, чтобы подниматься на нем по Ориноко. Пентикост оставил его на якоре, а сам с тридцатью семью матросами отправился вверх по реке.