Эллен молча злорадствовала, переводя взгляд с Саманты на Фрэнка, как будто подбадривала свою вожатую, чтобы та не сдавалась, преодолевала все возводимые им преграды. И Джейк снова стал тихо и угрожающе рычать. Ясно, что пес его был прав с самого начала — от этой компании во главе с лгуньей-вожатой добра не жди. Они могут оказаться кем угодно, даже сбежавшими из тюрьмы.
— Я предпочитаю спать внизу, — он хотел, чтобы его слова прозвучали уверенно и веско, но голос его был слаб, и сказанное скорее походило на неудачную отговорку, заранее безуспешную.
— Ну, вы будете спать наверху в собственной постели, — предполагалось, что это прозвучит добродушно, вроде бы гостья не желает стеснять хозяина, но тон был командный: Делай так, как тебе велят!
— Ладно, — он был раздосадован на себя, что уступил, а ведь запросто мог бы послать их ко всем чертям, пусть убирались бы. — Если вы настаиваете.
— Настаиваем. Нам тут будет очень удобно, я вас уверяю. Только подумайте: ведь мы могли бы ночевать в вереске в такую бурю. Ночлег на кухне фермерского дома — это просто роскошь! Так что идите, ложитесь спать, не обращайте на нас внимания.
— Я принесу матрасы и одеяла, — он пошел к лестнице, но едва успел подняться на вторую ступеньку, как почувствовал, что Джейк идет за ним по пятам, держась как можно ближе. А Джейка не так-то легко напугать.
— Вот, пожалуйста, — Фрэнк положил спальные принадлежности на пол кухни, отметив с удовольствием, что две старшие девочки начали мыть посуду. Саманта стояла спиной к открытой печной дверце, грея свой зад. Он поднял глаза, вздрогнул, ему едва удалось скрыть свое замешательство. Она сняла свой свитер и развесила его на спинке стула, а пуговицы на ее блузке были расстегнуты. Блузка раскрылась, и перед его взором предстала ее обнаженная грудь — лифчика не было — гладкая и упругая, соски стоят, как будто она возбуждена желанием. Без всякого смущения ее пальцы ухватились за пояс джинсов, как будто она собиралась снять и их.
И, о Боже, Рут тоже начала раздеваться!
— Я вас оставлю тогда, — он отошел к лестнице, чувствуя, как у него слегка кружится голова. — Крикните, если что-то понадобится. — Но в душе добавил: ради Бога, не надо!
— Доброй ночи, Фрэнк! — сладкий хор девичьих голосов сопровождал его, когда он поднимался по лестнице. Он споткнулся и чуть было не упал.
Джейк лежал на полу в ногах кровати, на его черно-белой морде отразилось собачье облегчение, когда Фрэнк вошел в спальню и закрыл дверь. Когда-то на двери был засов — там все еще оставались дырочки от винтов — но он не считал раньше нужным снова его ставить. До сих пор. Вспотевший и дрожащий, он схватил стул и с облегчением обнаружил, что тот как раз подпирает дешевую ручку двери. Он облизал губы, попытался увлажнить пересохший рот. В кои-то веки колли позвали ночевать в спальню, еще несколько часов назад он бы на это ни за что не пошел.
У Фрэнка мелькнула мысль: заряженное ружье все еще стояло за кухонной дверью. Что ж, так им и надо, черт возьми, если они вдруг станут трогать его и прострелят себе башку!
Когда он разделся, то его ждало еще одно тревожное открытие, заставившее его уставиться на нижнюю часть своего тела в совершенном изумлении. У него произошла эрекция, полная! Первый раз за целый год. И эта полуодетая сука, греющая свой красивый зад у плиты, тому причиной. Он взмолился, чтобы паром завтра пришел.
9
За пару дней двухкомнатный домик стал довольно уютным по стандартам восемнадцатого века. Зок поддерживал огонь, регулярно притаскивая куски дерева, прибитые к берегу — их там было достаточно после каждого отлива. Пока горела одна порция, другая сохла у печи. Он нарезал и привез на тележке траву и камыш, сделал из них мягкие тюфяки.
Мари настояла, что она с дочерьми займет неотделанную гостиную, будут там находиться ночью и днем, прогнав своего спутника в комнату рядом, которая на деле была зимним стойлом для скота.
Они высушили свою одежду в первый вечер у трескучего огня, студившись нагишом вокруг яркого пламени, чтобы согреться. В дальнейшем с одеждой будут трудности — когда она износится, ее нечем заменить. Может быть, подумала Мари, в теплую погоду они смогут ходить очень легко одетыми, возможно, обнаженными — в середине лета, сохраняя теплую одежду для зимы.
Через день после их прибытия на остров Зок поймал кролика, изготовив для него ужасный капкан: огромный плоский камень, установленный на кроличьей тропке в высокой траве. Камень подпирала ветка, к которой Зок приделал веревку, сплетенную из камыша. Ничего не подозревающий зверек задевал за веревку, и тяжелый камень убивал его. Так добывалось свежее мясо. Зок пользовался этой же хитростью для ловли морских птиц, применяя тот же камень и ту же сплетенную из камыша веревку, а приманкой служили шкурка и кости кролика. Чайки слетались попировать падалью и были наказаны за свою жадность. У подножия холма росли земляные каштаны, их надо было выкапывать, и разные травы, известные только лодочнику; их можно было варить, получая превосходный напиток, или же тушить и есть вместо овощей, чтобы смягчить резкий привкус мяса чаек и ворон.