— Потрудитесь вернуться к полудню.
— Так рано? — удивился Парсел. — И почему именно к полудню?
— Я жду вас здесь к полудню, мистер Парсел, — повторил Мэсон все тем же сухим тоном.
— Есть, капитан, — ответил Парсел, опуская глаза. Ему стало неловко. Бедный Мэсон, это же чистое ребячество. Стычка с Маклеодом запала ему в сердце, и вот теперь он хоть в малом старается показать, что авторитет его непоколебим. «Будто это я подрываю его власть», — подумал Парсел, поворачиваясь кругом.
Мэсон окликнул его.
— Возьмите план, — сказал он более дружелюбным тоном. Я сам его набросал вчера. Он вам пригодится. Парсел спустился с мостика и выбрал себе в провожатые Бзкера, Ханта и Меани. Когда Омаата увидела, что ее Жоно стал рядом с лейтенантом, она торжественно выступила вперед и попросила Парсела позволить и ей идти с ними. Парсел разрешил. Ивоа молча и умоляюще посмотрела на него своими прекрасными голубыми глазами. Парсел утвердительно кивнул и ей. А тут подошли еще две таитянки — Итиа и Авапуи, а за ними другие, которые, конечно, тоже получили бы согласие, если бы Мэсон не крикнул с мостика, что больше никого брать не разрешает: ему и так не хватает рук для разгрузки судна.
Маленькому отряду пришлось не меньше двадцати минут карабкаться вверх, совершая чудеса ловкости да еще под палящими лучами солнца. И во время подъема над ними с угрожающими криками кружили морские ласточки, тысячами гнездившиеся в прибрежных скалах. Добравшись до цели, Парсел уже приготовился к трудному переходу через пальмовые заросли, описанные Мэсоном, но как раз над самым берегом в чаще открывался просвет шириной метров в двадцать, а за ним виднелись могучие деревья и сулящая прохладу тень.
Парсел не сразу направился в ту сторону. Он обошел скалу кругом, решив подняться на площадку, где Маклеод установил свой ворот. Маленький отряд следовал за ним. При приближении лейтенанта матросы замолчали и теснее сгрудились вокруг ворота, словно этот еще не достроенный, механизм был символом их раскрепощения. Маклеод даже не поднял от работы свое костистое лицо. И видя, как напряглось его тощее тело, Парсел понял, что тот только и ждет предлога, чтобы надерзить вдвойне. «Какой все-таки неприятный человек, — подумал Парсел — но я его не виню. По какому праву офицеры „Блоссома“ должны распоряжаться на острове?»
Он медленно приближался к вороту и с каждым шагом ощущал растущую недружелюбность матросов. Сейчас в их глазах он был помощником капитана «Блоссома», отряженным сюда, чтобы установить, надо ли доделывать ворот или нет. Внезапно его охватила злоба против Мэсона. Зачем капитан навязал ему эту нелепую роль?! Если играть ее всерьез, матросы его возненавидят. Если отказаться, матросы все равно будут относиться к нему с подозрением. Разумнее всего постоять у ворота с минуту и вообще не открывать рта. Но тут же Парсел подумал: «К черту благоразумие!» Он шагнул вперед. Будь что будет. Он сам атакует.
Но не успел. Маклеод начал атаку первым, однако обрушился он не на Парсела, а на Бэкера, к которому прильнула Авапуи. Он неприязненно посмотрел на Бэкера, перевел глаза на Авапуи и проговорил, растягивая слова:
— Одни работают, а другие в это время прохлаждаются.
— Ты меня ничего не просил делать, — огрызнулся Бэкер, хладнокровно выдержав взгляд Маклеода, и даже положил руку на плечо Авапуи.
На этом перепалка прекратилась, и Парсел твердо произнес:
— Матросы, вы ждете, чтобы я высказал свое мнение. Что же, сейчас скажу. Что касается ворота, это прекрасная мысль, и я вполне доверяю Маклеоду. Но почему нужно было дерзить мистеру Мзсону? Нам предстоит жить на острове всем вместе, так давайте жить в мире.
Маклеод, не торопясь, поднял от работы свое остроносое лице и ловко сплюнул себе под ноги, а Парсел в это время успел подумать: «Так и есть, он добирается до меня».
— Если вы считаете, что я с воротом хорошо придумал, — медленно и скрипуче проговорил Маклеод, — почему бы вам не помочь? В конце концов я тут ради всех спину гну. И по-моему, все должны к этому делу руку приложить.
Ход был ловкий, и матросы от удовольствия даже плечами по вели. Уж очень заманчивую картину нарисовал Маклеод: офицер трудится, как плотник, под началом простого матроса. «И самое скверное, — подумал Парсел, — что Маклеод прав, Человек он дрянной, а все-таки прав». Вслух он только произнес:
— Как вы сами заметили, я не настолько разбираюсь в плотничьем деле, чтобы быть вам полезным.
Но ему не хотелось заканчивать разговор перепалкой, и он прибавил уже мягче:
— Но если вам потребуется моя помощь, чтобы переводить ваши распоряжения таитянам, я вам охотно помогу.
Однако Маклеод не воспользовался предложенной ему возможностью примирения.
— Я не нуждаюсь в переводчиках, — отрезал он таким грубым и дерзким тоном, что Парсел покраснел.
— Тем лучше, — ответил он, стараясь унять дрожь голоса.
И он ушел, проклиная в душе Маклеода, проклиная себя. Пожалуй, разумнее всего было бы вовсе не вступать в разговор. Он вошел в перелесок, сопровождаемый своей свитой.
— Ты из-за них огорчился, Адамо? — спросила Омаата, легонько обвив своей огромной рукой шею Парсела.
Однако даже это легкое прикосновение оказалось достаточно ощутимым, Парсел остановился, мягко отвел руку Омааты, но удержал ее пальцы в своих, вернее его пальцы совсем исчезли, утонули в ее ладони. Он поднял голову и увидел высоко над собой смуглое лицо великанши, ее широкие ноздри и огромные глаза, блестящие, переливчатые, добрые. «Озера под луной, — подумал Парсел, — вот с чем я сравнил бы ее глаза». Вдруг к свободной его руке прикоснулась прохладная ладонь Ивоа. Ой обернулся. Она улыбалась ему. Он посмотрел на своих спутников. Его окружили Меани, Авапуи и Итиа. Сердце у него радостно забилось. Его согревало их безмолвное дружелюбие. «Как они добры ко мне! — благодарно подумал он. — Как к брату!»