"Наверное, любовь — специальное свойство живой материи, когда живое желает блага живому. Для сохранения материала, — пришла вдруг мысль. — Вот она, жизнь, вокруг! Как много любви! Все-таки выпал уникальный шанс, мне, Мамонту, на такую же кристальную жизнь. Мамонт — как эталон везения. Это она — противоположность путанной жизни человека — безупречно ясная природа."
"Природа правдива и строга. Неужели и это цитата? Так и сыплются у меня из головы. Да! Никакой у этой природы снисходительности. Жрать что?"
Низко, на дереве, похожем на осину, он нашел гнездышко с маленькими крапчатыми яичками, немного поколебавшись, выпил. Вкус сырых яиц напомнил детство.
"Лазил, когда-то лазил я по деревьям!"
Шагая против течения по середине ручья, ощупывая пятками холодную щебенку на дне, он чувствовал блаженное ощущение отсутствия времени.
"…Вот дикари не знали понятия возраста. Какой же идиот мой коллега Робинзон с его календарем, зарубками на столбе. Теперь мне всю жизнь будет… Да! Ты же собирался умываться."
Он почувствовал, что входит в давно выбитую в прежней жизни колею мелких дел:
"Обмелела жизнь и появились на дне: умывание, или теперь вот собирание яиц."
Из воды на него почему-то смотрел незнакомый пожилой мужик:
"Рожа какая глупая стала, — Бурое лицо в воде ухмыльнулось, отчего будто треснуло морщинами, сдвинулось набок, как резиновая маска. — Уже не обещаешь стать красавцем? — Волосы внезапно стали какими-то серыми от седины, будто волчья шерсть. — Совсем молодости не осталось."
В последние годы время завертелось так стремительно, что он иногда не узнавал свое отражение, машинально ожидая увидеть что-то другое, прежнее.
"Потрудилось над этой рожей время. Словно кто-то вырезал химеру из гнилого дерева, испортил и выбросил. Ничего, проживу и уродом," — Когда-то он слышал, что человек за жизнь полностью меняется восемь раз, восстанавливаясь раз за разом. Но с этим каждым разом все небрежнее копируется предыдущий образец. И вот на тебя глядит, кое-как, наспех слепленная, копия прошлого. Жалкая пародия.
"Внутри я хороший добрый парень, — думал Мамонт, бесцельно пробираясь вдоль ручья. — А оболочка… Нету запасной!"
Между пальмами показался берег.
"Да! Я же видел это место сегодня!" — Опять вспомнился сегодняшний странный сон.
Он видит этот берег и почему-то сквозь щели. Это щели в бревенчатой стене. Вот по берегу бегут люди, вспыхивают огоньки выстрелов. Он впервые видит такое и удивляется тому, как быстро, точечными мгновениями, мелькают среди кустов вспышки — глаз едва успевает уловить их. Пули гулко стучат по бревнам, уже залетают в щели. Сейчас убьют! Вокруг стоят люди — незнакомые напряженные лица — стреляют между бревен…
"Вот событие дня — сон! Такая теперь жизнь… А что, хорошее имя для дикаря? Вождь племени Живущий Во Сне."
Ближе к океану ручей растекался шире, вода стала мелкой и теплой, уже не покрывала крупные камни. Черный булыжник скользнул под ногой. Захотелось вдруг пробежать по камням, над водой. — "По воде, аки по суху!"-
Он занес ногу. Другой камень шевельнулся и отчетливо пополз в сторону. Мамонт оглянулся вокруг. Кругом зашевелились черные камни. Холод пробежал по голове.
Постепенно он понял, что это огромные улитки, разглядел слизистое тело, ножки. Что-то в голове встало на прежнее место. Восстановилось незыблемое: граница между живой и мертвой материей, придуманная кем-то. Мамонт нервно хихикнул.
"Места обитания. Места обитания меня. Вот и ознакомлен. Ладно, считайте, что я одобрил, — как легко текут мысли под солнцем на белом песке. — Ходи себе, Мамонт, играй на арфе!"
Не открывая глаз, попытался нашарить открытую банку с томатным соусом. Глаза пришлось открыть. Ну вот! Остатки соуса — пальцем. Оказалось, что к берегу прибило кокос — орех, обросший жесткими, похожими на провода, волосами.
"А это что? — Сердце трепыхнулось, пропустив один такт. — Я еще сплю?.. Так! Там — улитки, ладно, а тут кто?.. Черт морской?"
Где-то вдали, у берега, темнел чей-то силуэт. Какой-то темнокожий, кажется, искал что-то в воде. Вот нашел, внимательно разглядывает, сунул в рот. Запоздало вспомнилось о подводном ружье.
"Где же я бросил его?"
Мамонт вскочил, побежал вдоль кромки воды.
— Эй! Эй, мать твою!..
Чернокожий, наконец, услышал, привстал, проворно, опираясь на длинные руки, проковылял в лес.
"Безногий негр? Странные у вас порядки!"